Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Философская пропедевтика

Партикулярное суждение, в котором субъект определен как « некоторые », представляет собой единственное определенное суждение, какое непосредственно можно высказать и положительно, и отрицательно.

По объему своей формы субъект получает полное определение через определение « все », « всякий » в [3] универсальном суждении. Так как определение («все» или «всякий») занимает здесь место партикулярности и в то же время имеет объем последней, то и объем содержания субъекта нужно ограничить в соответствии с этим.

Тем самым, с одной стороны, субъект становится по отношению к своему предикату некоторым особенным субъектом, а с другой стороны, между субъектом и предикатом возникает отношение необходимости. {132}

Снятием качественного и количественного определений полагается единство содержания субъекта и предиката, каковые отличаются теперь только по форме , так что один и тот же предмет в одном случае выражен в определении субъекта, в другом случае – в определении предиката.

Так как по отношению к своему предикату субъект выступает как особенный, то теперь уже обратно тому, что мы видели в качественном суждении, субъект является определенностью предиката и непосредственно подведен под него. Всеобщность предиката выражает, таким образом, не только сведéние воедино определенностей субъекта подобно предикату рефлексии, но и всеобщую внутреннюю природу субъекта: категорическое суждение.

(Тело обладает тяжестью. Золото есть металл. Дух разумен.)

Однако вследствие того, что субъект и предикат не только тождественны, но и различны, их единство должно быть выражено как единство противоположностей , т.е. как необходимая связь: гипотетическое суждение.

Тождество содержания, имеющееся в категорическом суждении, и связь противоположностей или различий, имеющаяся в гипотетическом суждении, объединены в дизъюнктивном суждении. В последнем субъект является всеобщей сферой или рассматривается в качестве того, чтó образует предикат. Предикат же выражает обособления или различные определения субъекта. Эти обособления и определения все вместе при {133}надлежат всеобщему. По своим особенностям и в отношении к субъекту они взаимно исключают друг друга.

В дизъюнктивном суждении наличное бытие выражено во всех моментах понятия. Модальность же суждения состоит в том, что нечто налично существующее соотнесено со своим понятием, как таковым, и предикат суждения высказывает лишь их соответствие или несоответствие .

Первое суждение модальности есть суждение ассерторическое . Оно постольку есть лишь заверение , поскольку в нем еще не выражено ни свойство субъекта , которое должно сравниваться с понятием , ни само понятие. Поэтому такое суждение имеет сначала лишь характер субъективной уверенности.

(Этот поступок плох; эти слова истинны.)

Вопреки уверению ассерторического суждения возможно поэтому точно так же и утверждение противоположного , причем предикат выражает лишь одну из этих противоположных определенностей, в то время как субъект, рассматриваемый как всеобщая сфера, может содержать их обе . Благодаря этому ассерторическое суждение переходит в проблематическое , которое утверждает лишь возможность соответствия или несоответствия некоторого наличного бытия понятию.

В силу этого всеобщность субъекта утверждается с некоторым ограничением. Последнее выражает свойство, в котором заключается соответствие или несоответствие наличного бытия и понятия. Предикат не {134}выражает ничего, кроме этого равенства или неравенства свойства и понятия вещи. Такое суждение является аподиктическим .

Умозаключение есть полное выражение понятия. Оно вообще содержит суждение с основанием последнего . Тут два определения соединены посредством третьего, представляющего собой их единство. Налицо понятие в его единстве – среднем термине умозаключения и в его раздвоении – крайних терминах умозаключения.

Соотнесение обоих крайних терминов умозаключения со средним термином непосредственное; соотнесение же их друг с другом опосредствовано средним термином. Оба первых непосредственных соотнесения представляют собой суждения, называющиеся посылками ; а то соотнесение, которое опосредствовано, называется заключением .

Сначала умозаключение выражает свои моменты лишь своей формой , так что средний термин по отношению к крайним выступает как самостоятельная определенность, а основание, или единство моментов, еще только субъективно . То, что само по себе первоначально, здесь выступает как нечто выведенное и имеет значение следствия.

Форма данного умозаключения, E-О-В, означающая, что нечто единичное соединено со всеобщим посредством особенного , является общим правилом умозаклю {135}чения вообще. В этом первом непосредственном умозаключении особенное, или средний термин, представляет собой некоторое качество , или же определенность единичного, точно так же как и всеобщее представляет собой какую-то определенность особенного. Именно поэтому и можно от единичного через какую-либо другую из его определенностей, которых у него много , а равным образом и от нее перейти к какой-то другой всеобщности ; точно так же к другой всеобщности можно перейти и от особенного , ибо особенное тоже содержит в себе различные определения. Это первое умозаключение, таким образом, хотя и правильно по своей форме, по своему содержанию, однако произвольно и случайно .

(Зеленый цвет приятен; этот лист зелен; следовательно, он приятен. – Чувственное ни плохо, ни хорошо. А ведь человек чувственен. Следовательно, он ни плох, ни хорош. – Храбрость есть добродетель. Александр обладал храбростью. Следовательно, он был добродетелен. – Пьянство есть порок. Александр предавался пьянству. Следовательно, он порочен, и т.д.).

По своей форме обе посылки являются тут непосредственными соотнесениями. Форма же умозаключения содержит, однако, требование, чтобы и они были опосредствованы или, как обычно выражаются, чтобы посылки были доказаны . Но доказательство посредством данной формы умозаключения было бы только повторением этой формы, причем до бесконечности повторялось бы и то же самое требование.