Николай Лосский - Ценность и бытие

Соображения об онтологичности и материальности ценности наводят на мысль, не следует ли без всяких оговорок присоединиться к утверждению Шелера, что ценность есть не отношение, а качество, что она вполне объективна. Конечно, по Шелеру, она есть качество в весьма своеобразном значении этого слова: это качество не вещи (как, напр., голубость есть качество неба), а качество блага (Gut). "Благо есть вещеобразное единство ценностных качеств". Примером таких ценностных качеств может служить то, что выражается словами "приятный, восхитительный, нежный, милый, благородный, чистый, возвышенный, добрый, злой, робкий" и т.п. Ценностные качества суть особое царство предметов, которые наглядно (anschaulich) даны или могут быть сведены на особую данность; их нельзя, говорит Шелер, получить или умозаключить из признаков и свойств, которые сами не принадлежат к области ценностей: как голубые вещи – голубы, и нельзя голубость сводить на что-либо иное, так добрые поступки – добры [15] М.Scheler. Der Formalismus in der Ethik und die materiale Wertethik, стр. 15, 9 с. Буквально так же говорит Moore о добре, как самоценности: good – простое, неопределимое качество, good is good – так же, как желтое желто. Princ. eth., 1 изд., стр. 6-9. . До такой степени ценность, по Шелеру, есть особая данность, что восприятие ценности осуществляется иногда раньше восприятия носителя ее (12).

Описанные Шелером содержательные "материальные" данности, без сомнения, суть ценности, однако нельзя принять его теорию, по которой ценности суть царство качеств такого рода, так что остаток, получающийся после вычитания таких качеств, не есть ценность. Во-первых, если бы ценности были всего лишь такими содержаниями, как качество "восхитительный", "нежный" и т.п., то не было бы оснований подчеркивать их идеальность, между тем Шелер утверждает идеальность их; и, в самом деле, исследовательский такт говорит всякому лицу, опытному в рассмотрении подобных проблем, что ценность есть нечто идеальное или, по крайней мере, включает в себя идеальный момент как нечто существенное. Во-вторых, представим себе в фантазии, что мы живем в царстве "восхитительности, нежности, возвышенности" и т.п. без самого того, что восхитительно, нежно, возвышенно и т.п.; такие оторванные ценности обесценивались бы и даже стали бы отвратительными тенями; из этого следует, что качества, указанные Шелером, суть дополнительные, симптоматические ценности к ценности носителей их, так что сами эти носители тоже суть ценности, и притом основные. И действительно, буквально любое содержание бытия есть положительная или отрицательная ценность не в каком-либо своем отдельном качестве, а насквозь всем своим бытийственным содержанием. Например, восхитительный чистый голубой цвет спектра есть ценность не только в своей восхитительности, но и в самой своей голубости. Это наблюдение наводит на мысль, что само бытие, само esse есть не только бытие, но и ценность. Такие учения действительно высказываются, и притом мыслителями, занимающими первостепенное положение в истории философии.

Бл. Августин, основываясь на том, что всякое бытие сотворено Богом и существует не иначе как произволением Божиим, утверждает следующее положение: "Все, что есть, поскольку оно есть, есть добро" ("in quantum est quidquid est, bonum est. De vera religione", гл. XI, 21). В добротность бытия зло может быть внесено путем порчи; при этом добро в предмете уменьшается, но оно не может быть вычерпано до конца ни в чем сущем, так как тогда само существование прекратилось бы [16] Si autem omni bono privabuntur, omnino non erunt. Confess., кн. VII, гл. XII, 8; De natura boni contra Manichaeus, кн. I, гл. XVII. .

Согласно Дионисию Ареопагиту (Псевдо-Дионисию), бытие возможно не иначе как на основании причастия добротности в какой-либо степени (см., например, "О божественных именах", IV, 4). Альберт Великий и Фома Аквинский утверждают, что термины ens и bonum* относятся к одному и тому же, только в разных отношениях [17] Albertus Magnus, Summa theologica, р. I, tr. VI, qu. XXVIII; Фома Аквинский: "бытие, поскольку оно – бытие, существует in actu,* но всякая актуальность есть "perfectio quaedam"; "perfectum vero habet rationem appetibilis, et boni".** Summa theologica, p. I, qu. V, art. III; p. I, qu. XLIX, art. III. .

* Бытие и добро (благо) (лат.).

Согласно Эриугене, который ссылается в этом вопросе на Дионисия Ареопагита, все, что есть, постольку есть, поскольку причастно добротности ("in quantum participant bonitatem", De divisione naturae, кн. III, 3).

В новой философии Спиноза с резкой определенностью отожествляет бытие и совершенство. Согласно его учению, понятия "реальность" и "совершенство" совпадают ("perrealitatem et perfectionem idem intelligo". Этика, ч. II, опред. VI). В письме к И.Гудде (Hudde) он говорит, что "совершенство заключается в бытии, а несовершенство – в недостатке бытия" [18] "Perfectionem in τψ esse et imperfectionem in privatione τοθ esse sonsistere". Epistola XXXVI, Opera, т. IV, изд. С. Gebhardt. .

Я рассмотрю это учение в той форме, как оно развито в переписке Лейбница с профессором математики Арнольдом Экгардом (Eckhard).

Обмен мнений между Лейбницем и Экгардом начался 5 апреля 1677 г. беседою о понятии совершенства, причем обнаружилось разногласие их по этому вопросу. Далее завязалась переписка, которая закончилась признанием Лейбница, что многие его возражения исчезают. Окончательное мнение Лейбница в ней не высказано, но учение Экгарда выражено вполне отчетливо, и оно-то и будет рассмотрено мною главным образом [19] Собр. философ, соч. Лейбница, изд. Gerhardt'a, т. 1, стр. 214-218, 221 с; 225-234, 266. .

Экгард утверждает, что совершенство (perfectio) есть всякая реальность; ens (сущее бытие) и perfectio различаются sole ratione;* различие ens и perfectum есть только distinctio rationis;** иными словами, бытие и совершенство есть одно и то же, рассматриваемое только разумом с разных точек зрения. Лейбниц возражает на это, что в таком случае даже и боль была бы совершенством; по его мнению, совершенство есть не esse, а bene esse, т.е. не просто бытие, а положительно ценное бытие. Он поясняет, что bene esse есть "количество или степень реальности или сущности" (quantitas seu grandus realitatis, seu essentiae, стр. 255). В такой формулировке эта мысль Лейбница, конечно, не состоятельна: степень реальности может быть положительно ценностью лишь в том случае, если сама реальность вообще есть положительная ценность. Поэтому в дальнейшем течении спора Экгард легко приводит Лейбница к сближению с собою. Он развивает далее свое отождествление бытия и совершенства, указывая на то, что различие между этими понятиями заключается лишь в следующем: как ens, так и perfectum есть то, что полагает нечто в вещи; но, мысля что-либо как ens, я имею в виду полагание безотносительно к его противоположности, т.е. небытию; то же самое ens я мыслю как perfectum, если рассматриваю его в отношении к небытию и предпочитаю его небытию (228). Отсюда следует, что сравнительная степень "лучше", "совершеннее" применима там, где больше реальности, а превосходная степень "наилучшее", "наисовершенное" – то, что содержит в себе всю реальность (229).