Бонифатий Кедров - Беседы о диалектике

Сын.Но ведь и тут будет когда-то конец, когда дойдет до самых первых кирпичей всего мироздания?

Отец.В том-то и дело, что никаких таких кирпичей не существует, что все это выдумки людей, которые хотят видеть всюду какой-то конец. Потому что им тогда самим легче представить мир. Но мир ведь не должен быть обязательно таким, чтобы людям легче было его себе представлять. Однажды путешественник увидел жирафа, и так как он не думал, что у животного могла быть такая длинная шея, то воскликнул: «Этого не может быть!» Вот ты смеешься сейчас над ним, но ведь те, кто ищет всюду конец, не понимая, что такое бесконечность материи, то есть бесконечность сущности вещей и явлений, поступают точно так же: столкнувшись с бесконечностью мира, они говорят: «Этого не может быть». Сын.Приведи, пожалуйста, какой-нибудь самый простой случай бесконечности.

Отец.Можешь ты придумать и написать самое большое целое число? Допустим, ты цифрами исписал всю Землю и весь путь от Земли до Луны, до Солнца, до звезд. А я тебе скажу: прибавь к этому твоему числу единицу! И оно станет на единицу больше. И так до бесконечности.

Сын.Это мне понятно. Но тут не было материи, а только числа.

Отец.Хорошо, возьмем материю. Раньше, еще в древности, мудрецы говорили, что все тела состоят из последних неделимых частиц материи — из атомов, «атом» и значит по-гречески «неделимый». Их искали очень долго, более 2 тысяч лет. В XVII веке и в физике, и в химии, и в философии много говорили и писали об атомах, но никак не могли точно узнать, какими свойствами они обладают, а без этого нельзя было обнаружить их. В XVIII веке к их открытию близко подошел великий русский ученый Михаил Ломоносов. Но только в самом начале XIX века английский химик Джон Дальтон нашел главное по тем временам свойство атомов — их атомный вес. Идея атома из догадки превратилась в научно обоснованное понятие. Это было открытие сущности или строения материи первого порядка. Почти сто лет спустя было найдено, что атом делим, разрушаем и сам обладает сложным строением, похожим на маленькую солнечную систему: внутри его тяжелое ядро, несущее положительный электрический заряд, а вокруг него вращаются легкие электроны, заряженные отрицательно. Это была уже сущность второго порядка. Потом оказалось, что электрон — это не просто маленький шарик, как думали ученые до тех пор, а очень необычное образование — одновременно и шарик и волна; причем движется он вокруг ядра не как Луна вокруг Земли, а скорее как размытое облако вокруг Земли, облако, у которого нет резких краев. Это была уже сущность третьего порядка. Но и на этом наука не остановилась, а пошла дальше. Само центральное ядро в атоме оказалось сложным, способным распадаться и выбрасывать из себя более простые частицы материи, как это мы видим при его радиоактивном распаде. Оказалось, что оно состоит из тяжелых частиц, часть из которых заряжена положительно (протоны), а часть не несет никакого электрического заряда (нейтроны). Это уже будет сущность четвертого порядка. Но и на этом наука не остановилась. Сейчас она ищет ответ на то, как из этих частиц построено ядро, и пытается проникнуть еще дальше в глубь самих этих частиц, которые называются элементарными физическими частицами и к которым принадлежат протон, нейтрон, электрон и многие другие. Оказалось, что и эти частицы тоже являются сложными и обладают какой-то очень своеобразной внутренней структурой, похожей на то, как на одну одежду сверху надевают другую. Некоторые же физики предполагают, что элементарные частицы сами состоят из других, еще неизвестных, еще более элементарных частиц — кварков. Значит, это будет уже сущность пятого порядка. Итак, меньше чем за двести лет наука прошла как бы четыре ступени в глубь строения материи, достигнув сейчас той ступени, которая соответствует сущности пятого порядка. Из них три ступени пройдены за последние восемь-десять лет — вот как убыстряется ход развития науки. А ведь за следующие восемьдесят лет, надо думать, наука пройдет еще больший путь, а затем — еще и еще больший, так что она еще при твоей жизни успеет сделать не меньше, а наверное, больше всего того, что она сделала за все предшествующее время. И одна ступень проникновения в сущность материи, ее вещей и явлений будет следовать за другой, как за атомом следовало ядро и электронная оболочка, за ядром — нуклоны (протон и нейтрон), за ними — еще более простые образования материи (кварки) и так без конца. Сын.Скажи, отец, а с помощью каких методов науке удается так глубоко проникать в глубь материи? Отец.Конечно, у каждой отдельной науки есть свой собственный, только ей присущий метод исследования. Но если отвлечься от этих особенностей каждого такого метода, то можно сказать, что общим для всех таких методов является их аналитический и вместе с тем синтетический характер.

Сын.Но ведь анализ есть разложение, а синтез — соединение. Как же можно одновременно и разлагать и соединять?

Отец.Это тоже образец живой диалектики, которая берет прямые противоположности в их связи между собой, в их единстве. Когда ты что-нибудь разделяешь на части, то ведь надо уметь проверить, правильно ли ты разделил, действительно ли ты выделил из целого его части. А как это проверить? Раньше алхимики думали, что при горении тело распадается на свои части. Посмотри на наш костер: ты видишь пламя. Это, говорили алхимики, выделяется горючее начало — «серная субстанция». Позже именно из этого представления возникло понятие флогистона. Еще ты видишь дым. Это, говорили они, «ртутная субстанция» — летучее начало. А остается зола — солевое начало. Вот и получалось, что все тела состоят будто бы из этих трех начал. Верно ли это было?

Сын.Конечно, нет. Тела состоят совсем из других начал — из химических элементов.

Отец.Правильно. Но как это проверить и доказать?.. Ты молчишь, потому что еще не догадался, каким путем шла наука. А шла она так, что каждый шаг анализа проверяла синтезом. Например, в XVII веке английский физик и химик Роберт Бойль говорил: если три начала алхимиков являются действительно составными частями всех тел, то хотя бы одно тело можно было бы обратно составить, или синтезировать, из этих трех начал. Но ведь никому еще ни разу не удалось получить сгоревшее дерево обратно из огня, дыма и золы. Значит, они не суть его составные части. Когда сто лет спустя после Бойля химики открыли газы водород и кислород, то оказалось, что вода может быть разложена на них путем анализа и может быть из них же получена обратно путем синтеза. Значит, оба эти вещества — водород и кислород — являются действительно составными ее частями. Вот и получается в итоге, что наука берет вместе, в их единстве такие противоположности, как анализ и синтез.