Джордж Эллис - Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе

Неужели космос — это все? «Конечно да», — ответит логик. Но философ может ответить только: «Не обязательно». Он знает, что подобен слепцу, пытающемуся описать слона. Тщетны ли его поиски смысла? Или это важнейшая часть бытия разумного, сознающего себя существа, быть может, даже существа спроектированного и созданного? Быть может, сам этот поиск и есть цель вселенной и ответ на вопрос: «Почему есть нечто, а не ничто?» В конечном счете для христианина это вопрос доверия.

1. Diamond, J., The Third Chimpanzee (HarperCollins, New York, 1992), 329–31.

2. Donne, J., An Anatomy of the World [The First Anniversarie] (W. Stansby/S. Macham, London, 1611).

3. Jaroff, L., "Nature's Time Capsules", Time, 139, #14 (6 April 1992), 61.

4. Silver, L., Remaking Eden (Avon Books, New York, 1997), 6.

5. Umpleby, S. A., "World Population: Still Ahead of Schedule", Science, 237, 1555–56 (1987).

6. von Foerster, H., Mora, P. M., and Amist, L. W., "Doomsday: Friday, 13 November, A. D. 2026", Science, 132, 1291–95 (1960).

Все наиболее известные религиозные традиции возникли и были впервые проповеданы задолго до появления современной космологии. В них мы не встретим сведений ни о космографии, ни об истории материального космоса, известных нам сейчас. Может показаться, что они едва ли способны что‑то добавить к современной космологии, скорее уж им следует у нее поучиться. Однако надо сказать, что размышления о материальной вселенной, ее возможном начале и конце могут вообще не относиться к области религиозной мысли. Например, в таких китайских традициях, как даосизм и конфуцианство, мы не встречаем ни малейшего интереса к тому, как возникла вселенная и что ее ждет. Эти традиции, особенно даосизм, намного больше интересуются природой, равновесием, гармонией, взаимосвязью природных сил. Свойственная Китаю забота о жизни в равновесии с природой, как часть единого природного потока, многим представляется привлекательной в сравнении с антропоцентризмом авраамических религий, сосредоточенных на человеке и его личном бессмертии. Некоторые, как Фритьоф Капра, утверждают, что видят в традиционной китайской мысли религиозную систему, близкую современной физике, по крайней мере постольку, поскольку современная физика предлагает целостный, немеханистический и относительный взгляд на при–роду [2]. Быть может, это и так; однако эти религии крайне мало интересуются тем, чем кончит природный мир или что ждет его в далеком будущем. Они не ждут, что однажды мир переменится к лучшему, или, что, говоря словами Теннисона, «одним веленьем Божества вдруг содрогнется все творенье». Их волнует настоящее — как жить в настоящем, следуя «Путем Неба»; а начала и концы для спокойной и гармоничной жизни особого интереса не представляют.

В религиях индийского происхождения, индуизме и буддизме, имеются развитые космологии, которые обычно (и совершенно правильно) называют циклическими. Вселенная — огромная система, состоящая из множества миров, райских и адских, населенная неисчислимым множеством форм существования. Каждый бог (или, в системе Махаяны, каждый Будда) обладает собственным райским миром; кроме того, существует соответствующее количество демонических миров, условия жизни в которых варьируются от просто неприятных до нестерпимых. Души бесконечно странствуют по этим мирам, в зависимости от своих прижизненных деяний попадая в следующем перерождении то в лучший мир, то в худший. Таким образом, каждая душа уже рождалась неисчислимое множество раз как в этом, так и во многих других мирах, и во множестве форм, от зверя до человека и божества. Как говорит об этом известнейшее индийское писание: «Не было времени, когда бы меня не было… и не будет времени, когда я перестану быть» [84] «Бхагавад–гита», гл. 2. .

Вселенная в целом проходит через четыре эры, или юги, каждая из которых хуже предыдущей, а затем уничтожается. После периода существования в Брахмане (абсолютной реальности) в потенциальном состоянии вселенная возрождается и вновь повторяется тот же четверичный процесс. И так происходит без конца — снова и снова повторяется весь цикл творения и разрушения. Цель духовной практики для души, затерянной в этом огромном космосе, — достичь «освобождения» (мокша) из цикла перерождений. Тогда душа перестанет рождаться вновь, а будет существовать, согласно разным традициям, либо в виде чистого индивидуального духовного сознания, либо как часть недифференцированного единства первичной самости, либо войдет в неописуемое состояние нирваны, либо станет бессмертной жительницей «чистой земли» или Рая, где нет ни тления, ни смерти и откуда освобожденные души никогда уже не впадают в цикл самсары — страдания.

Взгляды на конечную судьбу человеческой души в этих традициях очень разнообразны, но все они сходятся на том, что цель человека — освобождение от материального мира. В этом смысле индийская традиция также не проявляет особого интереса к рождению и смерти вселенной. Далекое будущее будет таким же, как далекое прошлое (предшествующего мира); а за ним, в свою очередь, последуют новые «будущие», но в целом все останется прежним. Мир не изменится и не прекратит существования. Вполне возможно, что погибнет вселенная, говорят нам эти религиозные традиции; но на ее месте возникнет новая, так что нет причин беспокоиться о том, как именно это произойдет. Никаких глобальных перемен не ожидается, так что лучше подумать об освобождении, а не сосредотачиваться, как во многих китайских традициях, на достижении долгой и счастливой жизни.

Разумеется, не стоит забывать об опасности широких обобщений. Многие индуисты и буддисты возразят на это, что их жизненная цель — возродиться в одном из райских миров, или проявлять сострадание ко всем живым существам, или наслаждаться свободной жизнью в здешнем мире, а вовсе не избавляться от телесного существования как такового. Они отнюдь не согласятся с характеристикой своей религии как мироотрицающей или «мироочерняющей». Тем не менее их писания утверждают, что наш мир — мир страданий и привязанностей, и что в конечном счете его должно превзойти. В этом смысле далекое будущее нашей вселенной — не религиозная проблема.

Только в иудейской традиции будущее вселенной становится наконец предметом религиозного интереса. Исторически идея жизни после смерти возникла на довольно позднем этапе еврейской истории; религиозные надежды евреев были в основном сосредоточены в этом мире и касались построения в нем мирного и справедливого общества. Вполне возможно быть ортодоксальным иудеем и не верить в жизнь после смерти — так саддукеи во времена Иисуса отрицали возможность воскресения. Надежда на Мессию, возникшая в иудаизме, — это надежда на политическое преображение мира, на освобождение от гнета и реализацию исторического предназначения народа Израилева.