Джордж Эллис - Далекое будущее Вселенной Эсхатология в космической перспективе

В свете ужасов двадцатого столетия особенно остро встает проблема естественного зла. Зло, привнесенное в мир человеком, или «моральное зло», ведет прямо к вопросу теодицеи: почему Бог не действует, чтобы остановить эти ужасы? Именно этот вопрос лежит в основе современного атеизма. В ответ все большее число современных богословов пересматривают учение о Боге, разрабатывая идею «восстановления Троицы» (Кэтрин Маури ЛаКунья) или «богословие распятого Бога» (Юрген Мольтман). Основная мысль здесь в том, что власть Бога побеждать зло не является властью тирана — это нарушало бы данный нам Богом дар свободной воли и, следовательно, возможность свободно вступить в отношения любви с Богом. Вместо этого сила Бога открывается нам как сила сострадания, наиболее ярко проявленная в самоопустошительной (кенотической) любви страдающего служителя — Иисуса.

Однако, когда мы обращаемся к эволюции жизни на земле на протяжении 3,8 миллиардов лет и, следовательно, к огромному количеству страдания, болезней, смерти и уничтожения в природе, проблема «морального зла» перерастает в проблему «природного зла». Почему Бог допускает такие страдания в природе, где вопрос о свободной воле очевидно неактуален? По–моему мнению, вопрос о том, сумеет ли «богословие распятого Бога» адекватно ответить на проблему природного зла, остается открытым. Если сможет — это, в свою очередь, потребует новых открытий в богословии воскресения и в эсхатологии и, таким образом, приведет нас прямиком к вызовам современной космологии.

Открытие собственно эсхатологического измерения новозаветных преданий, состоявшееся в XIX‑XX веках, оказало влияние на все области современного богословия. Для большинства современных богословов христианство — не христианство без эсхатологии: без царства Божия, которое одновременно и наступило, и только грядет, без надежды, связанной не с уходом из этого мира, а с новым действием Бога, который преобразит все в новое творение, — процесс, уже начатый воскресением Иисуса. Открытие эсхатологического измерения христианского богословия связано с заметным возрождением учения о Троице среди как католических, так и протестантских богословов. Для богословов Троицы вечность — это не отсутствие времени (как например, у Августина) и не бесконечное время (то есть хронологическое/физическое время); скорее это «сверхвременность» (например, у Барта). Это источник и цель времени, «будущее будущего» (см., например, у Мольтмана), adventus и не только futurum (см., например, у Питерса). Эсхатология предполагает, что Бог, действующий из вечности, дотягивается до времени («пролепсис» Панненберга) и искупляет мир жизнью, служением, смертью и воскресением Иисуса.

Однако эти подходы до сих пор не вступали в диалог с физикой и космологией XX века. Встает вопрос: можно ли полагаться на христианскую эсхатологию и отношения времени и вечности в свете физической космологии и известных нам сценариев будущего вселенной?

Четвертым движением является само растущее поле «богословия и науки». Несмотря на заявления, что открытый конфликт между богословием неизбежен, или что они представляют собой разные миры, в конструктивном диалоге между богословием и наукой наблюдается огромный прогресс.

Прогресс, достигнутый в «богословии и науке» за последние четыре десятилетия, стал возможен благодаря замечательной новой методологии, разработанной в начале этого периода. Укажу на первопроходческие работы Йена Барбура [3], а также Артура Пикока [72] [120] См. в особенности рис. 3, с. 217, и сопровождающий его текст. , Нэнси Мерфи [63, 64, 65] [121] Мерфи, внесшая большой вклад в методологию взаимоотношений богословия и науки, при этом относится к «критическому реализму» весьма критически. См. [64], гл. 2. , Филипа Клейтона [12], Джорджа Эллиса [21, 65], Джона Полкинхорна [76] и многих других, каждый из которых внес значительный вклад в наше растущее понимание методологии, обычно называемой «критическим реализмом». Из трех их основных аргументов я приведу здесь два [122] Третий аргумент состоит в том, что язык внутренне метафоричен. Кроме того, критические реалисты защищают референтную теорию истины, основанную на понятиях соответствия, связности и полезности. .

В современной эпистемологии научные дисциплины образуют иерархию, которая начинается с физики и затем включает в себя разнообразные естественные, социальные и гуманитарные науки, вплоть до этики и богословия. Теории нижних уровней (физика, биология и т. п.) накладывают ограничения на теории верхних уровней, например нейрофизиологию, психологию, богословие (полемика с концепцией «двух миров», полностью изолированных друг от друга). В то же время присутствие на верхних уровнях качественно новых процессов и свойств не позволяет редуцировать их к нижним уровням.

Используя методы аналогии, мы можем сказать, что богословская методология построения теорий и проверки их в парадигмах аналогична научной методологии (хотя и имеет несколько важных отличий).

В результате имеется по меньшей мере пять способов, или «путей», которыми естественные науки могут повлиять на конструктивное богословие (см. рис. 17.1; на пути 6–8 пока не обращаем внимания). Я сосредоточусь на физике и космологии и буду использовать схему «НИП —> БИП», предложенную Джорджем Эллисом для обозначения влияния научно–исследовательских программ (НИП) на богословские исследовательские программы (БИП). Первые четыре пути показывают нам, что теории физики, в том числе используемые ими эмпирические данные, могут являться данными для богословия как напрямую (пути 1 и 2), так и косвенным путем, через психологический анализ (пути 3 и 4).

Путь 1: теории физики могут прямо влиять на богословие, ограничивая его построения. Например: богословская теория о божественном действии не должна нарушать специальную теорию относительности.

Рис. 17.1. Методика творческого взаимодействия

Путь 2: теории могут прямо влиять на богословие, «объясняясь» богословием или ложась в основу конструктивных богословских аргументов. Интересный пример представляет уравнение t = 0 в теории Большого взрыва (см. далее).

Путь 3: теории физики могут служить данными для богословия косвенным образом, после их философского анализа. Например, индетерминистская интерпретация квантовой механики может действовать в философской антропологии, предоставляя на уровне физики условия для материального воплощения свободной воли.