Жан Брикмон - Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна

Онтологическая относительность, провозглашаемая здесь, неразрывно связана с повествовательной относительностью. Познание Вселенной (в астрофизическом смысле или в аксиологическом смысле) возможно только при посредничестве саморазнообразящихся машин. Соответственно, для того, чтобы прийти к когнитивной экзистенции, каким бы ни было сущее, или модальность, бытия, надо, чтобы где-то существовало средоточие принадлежности самому себе. Вне этой пары машина/Вселенная сущее находится в положении виртуальной реальности в чистом виде. То же самое относится к его повествовательным координатам. Биосфера и механосфера, привязанные к этой планете, фокусируют точку зрения пространства, времени и энергии. Они намечают, под каким углом будет конституироваться наша галактика. Вне этой обособленной точки зрения остальная Вселенная существует (в том смысле, который мы приняли, — в смысле экзистенции) лишь через виртуальность существования других саморазнообразящихся машин в недрах биомеханосфер, рассеянных в космосе. Относительность точек зрения пространства, времени, энергии тем не менее не повергает реальное в сон. В космологических рассуждениях о большом взрыве исчезает категория Времени и возникает категория необратимости. Остаточная (ре-манентная) объективность — то, что сопротивляется бесконечной смене образующихся точек зрения на него. Представим себе саморазнообразящуюся реальность, частицы которой установлены по отношению к галактикам. Или, наоборот, когнитивность, образованную в масштабе кварков. Другое видение, другая онтологическая консистенция. Механо-сфера выделяет и актуализирует конфигурации, существующие в поле виртуальности среди бесконечности других конфигураций. Экзистенциальные машины осваиваются с бытием во всей его внутренней множественности. Они не опосредованы трансцендентными означающими и не подведены под однозначное онтологическое основание. Они сами себе чистая материя семиотического выражения. Экзистенция, как процесс детерриториализации, — специфический межмашинный процесс, противостоящий продвижению сингуляризированных экзистенциальных сил. И не существует, я повторяю, универсальной грамматики для этих детерриториализации. Экзистенция — не диалектика, экзистенция не представима. Она почти не жизнеспособна! (Гваттари 1992, с. 76–79)

Читатель, интересующий тем, насколько единичны подобные злоупотребления, может обратиться к следующим текстам, в дополнение к тем, что уже были указаны в сносках: в книге Что такое философия? 188 страницы 25–28, 36, 39–45, 51, 111–127, 127–134, 143–150, 186, 190–194 и 201–203; в книге Тысяча картин страницы 334, 446–449, 457–463,472-474, 576, 586–591 и 602–611. Этот список не является исчерпывающим 189 . В то же время, статья Гваттари (1988), посвященная применению тензоров в психологии — настоящая жемчужина. Идеи Делеза о теории относительности будут рассматриваться в главе 11.

Тексты Вирилио выстраиваются вокруг тем техники, коммуникации и скорости. Его книги изобилуют отсылками к физике и, в особенности, к теории относительности. В его фразах немного больше смысла, нежели чем у Делеза и Гваттари, но то, что предлагается у него в качестве науки, является смесью глубинных заблуждений и безрассудных фантазий. Когда же автор не погружается просто-напросто в словесный разгул, научные аналогии оказываются столь произвольными, насколько только можно вообразить.

Начнем с небольшого примера поразительной эрудиции, превозносимой в «Ле Монд»:

Ввиду того, что недавняя МЕГАПОЛИСНАЯ гиперконцентрация (Мехико, Токио) сама является результатом возросшей быстроты обмена, кажется необходимым пересмотреть значимость понятий УСКОРЕНИЯ и СНИЖЕНИЯ СКОРОСТИ (позитивная и негативная скорости физиков) […] (Вирилио 1995, с. 24; Вирилио 1993, с. 5; выделено заглавными буквами в оригинале)

Здесь Вирилио смешивает скорость и ускорение, два ключевых понятия кинематики (описания движения), вводимых и тщательно различаемых в начале каждого элементарного курса физики 190 . Быть может, не стоит указывать на это смешение; но для того, кто нарекает свою философию «дромократией», это все-таки немного странно. Он продолжает, вдохновляясь теорией относительности:

Как представить себе подобную ситуацию, если не посредством появления некоего нового типа интервала, ИНТЕРВАЛА СВЕТОВОГО РОДА (нулевого знака)? В самом деле, введение этого интервала в теории относительности существует само по себе, в качестве незамеченного культурного откровения.

Если ВРЕМЕННОЙ интервал (позитивный знак) и ПРОСТРАНСТВЕННЫЙ интервал управляли посредством геометризации аграрных областей (разбиение на участки) и городов (кадастр), календарная организация и измерение времени (часы) точно так же руководили обширной хронополитической регуляцией человеческих обществ. Таким образом, недавнее возникновение интервала третьего типа для нас означает внезапный качественный скачок, глубокое преобразование отношения человека к своей жизненной среде. (Вирилио 1995, с. 25; Вирилио 1993, с. 6выделено заглавными буквами в оригинале)

В теории относительности вводятся «интервалы», которые называются интервалами «временного рода», «пространственного рода» и «светового рода», чьи «инвариантные длины» соответственно являются (согласно обычному соглашению) позитивными, негативными и нулевыми. Однако же, это интервалы в пространстве-времени, которые никоим образом не совпадают с тем, что мы обычно называем «пространством» и «временем» 191 . Но главное — они ровным счетом не имеют ничего общего с «географией и историей мира». «Возникновение интервала третьего типа» — это не более, чем педантский намек на средства электронной связи. В этом тексте Вирилио прекрасно демонстрирует, как закутать банальное наблюдение в ученую терминологию.

Продолжение оказывается еще более удивительным:

Послушаем, как физики говорят о логике частиц: «Представление определяется полной совокупностью наблюдаемых элементов, которые сообщаются между собой». [Г. Коген Таннуджи и М. Спиро, «Материя-пространство-время», Париж, Файяр, 1986]. Нельзя лучше описать макроскопическую логику технологий РЕАЛЬНОГО ВРЕМЕНИ того внезапного «телетопического сообщения», которое дополняет и завершает доселе глубинно «топический» характер Града людей. (Вирилио 1995, с. 26; Вирилио 1993, с. 6; выделено заглавными буквами в оригинале).