Л. Макеева - Язык, онтология и реализм

Отметим еще один важный аспект «образной» теории Витгенштейна. Для того чтобы что-то стало образом, совсем необязательно существование того, изображением чего оно является. Так, картина, изображающая единорога, является образом, хотя единорогов не существует. Нечто тогда является образом, когда изображаемое им (составной объект или положение вещей) могло бы существовать, а значит, могло бы быть помыслено и выражено в языке. В отношении предложений отсюда следует, что они являются образами, если изображаемое ими положение дел или факт является возможным. Этот аспект, как мы увидим далее, имеет важные следствия для теории значения Витгенштейна. Поскольку «то, что образ изображает, есть его смысл» (2.221), смыслом предложения оказывается изображаемое им возможное положение вещей.

Витгенштейн признает только две категории значащих языковых выражений: предложения и имена. Предложение – это сложный «пропозициональный» знак, который можно разложить на более простые составляющие, а имя – простой знак, который далее не разложим и выявляется при «полном» анализе элементарных предложений. Витгенштейн принимает предложенное Фреге различение значения и смысла, однако у него они оказываются присущими разным категориям языковых выражений. Так, имя обладает значением, но не имеет смысла, а у предложения есть смысл, но нет значения. Значением имени является обозначаемый им объект, который трактуется как нечто метафизически простое, представляющее собой предел анализа, т. е. подлинный логический атом. Имя не сообщает об объекте никакой информации, а лишь указывает на него. Согласно «Трактату», каждое имя именует точно один объект. Семантическая роль имени состоит в том, чтобы замещать именуемый объект в предложении. Таким образом, в трактовке значения имен Витгенштейн, как и Рассел, придерживается денотативной теории. Однако основными единицами языка он считает элементарные предложения, поскольку только они позволяют что-то сказать, имена же лишь «показывают» обозначаемый ими объект. Поэтому по его определению язык есть совокупность предложений. Элементарные предложения изображают возможные (иначе говоря, мыслимые [36] ) факты или положения дел, которые и считаются их смыслом. Факты могут быть описаны, но не поименованы. Предложение не может считаться именем факта хотя бы по той причине, что каждому факту соответствуют по крайней мере два предложения – истинное и ложное.

Значение имени устанавливается конвенционально при соотнесении его с объектом, который оно обозначает. Знание значения имени предполагает знание его носителя. Чтобы имя имело значение, должен существовать объект, обозначаемый этим именем. Существование же положения вещей, имеющего структуру, изображаемую в предложении, необязательно. Даже если оно не существует, предложение имеет смысл. Мы можем понимать предложения (знать их смысл), которые мы никогда прежде не слышали, поскольку мы можем помыслить изображенные в них возможные положения вещей. Стало быть, для того чтобы понимать предложение, нужно знать, что имело бы место, если бы предложение было истинным [37] , иначе говоря, нужно знать условия истинности данного предложения. Если Рассел считал, что «значением» предложения является сложная сущность, а именно комплекс, состоящий из онтологических «атомов», то Витгенштейн отказывается от такой трактовки. Чтобы предложение было осмысленным, оно не должно выражать некоторую сущность, и его понимание не связано с постижением этой сущности. Это, безусловно, было шагом вперед и в трактовке значения предложения, и в понимании отношения между предложениями и репрезентируемой ими реальностью. Хотя эта идея была высказана в свое время Фреге, свое классическое выражение она получила в «Трактате» Витгенштейна. В дальнейшем ей предстояло сыграть очень важную роль в развитии философии языка и, в частности, в создании так называемой истинностно-условной семантики.

Тенденция к более «простой» онтологии наблюдается и в истолковании Витгенштейном отношений и логических связей, обычно представляемых в языке реляционными предикатами и логическими операторами (или связками). Как уже отмечалось, для Витгенштейна отношения не являются онтологическими сущностями, а потому они не могут быть обозначены, к ним нельзя прикрепить ярлык. В отличие от « а » и «b», «R» в выражении «aRb» не является именем чего-либо. Оно символизирует определенное взаиморасположение объектов в некоторой конфигурации. Поэтому, хотя в обыденных (неидеальных) языках используются реляционные предикаты, в языке, применяемом для описания онтологии, их быть не должно. Это означает, что элементарные предложения не могут содержать реляционных предикатов, и конфигурация поименованных объектов символизируется в них самой их формой [38] . То же самое можно сказать и о логических операторах, с помощью которых из элементарных предложений образуются более сложные, «молекулярные», предложения. Им не соответствуют никакие абстрактные сущности или объекты в мире, связывающие атомарные факты в сложные конфигурации (например, отрицательные или общие факты, существование которых признавал Рассел). Для Витгенштейна все факты являются атомарными. Это связано с тем, что атомарные предложения «включают все содержание», а предложения, образованные из атомарных предложений, «есть лишь развитие этого содержание» [Wittgenstein, 1929, p. 163], поэтому в молекулярных предложениях нет ничего помимо того, что содержится в их атомах, и истинность, и ложность этих молекулярных предложений можно объяснить исключительно в терминах истинности и ложности элементарных предложений.

В вопросе истины Витгенштейн, подобно Расселу, придерживается корреспондентной теории, правда, здесь требуются некоторые уточнения. Признавая, что любой образ может быть истинным или ложным в зависимости от его соответствия или несоответствия реальности, Витгенштейн основное внимание уделяет предложениям. Элементарное предложение является истинным, если и только если оно соответствует существующему атомарному факту. Это соответствие имеет место в том случае, когда объекты, поименованные в предложении, действительно сочетаются таким образом, как это представлено в сцеплении имен в предложении. Что касается молекулярных предложений, то, по мнению Витгенштейна, истинность любого такого предложения является функцией от истинности составляющих его атомарных предложений. Например, отрицательное предложение является истинным, если и только если предложение, отрицанием которого оно является, ложно, т. е. если не существует соответствующего факта. Истинность отрицательного предложения состоит, таким образом, в его несоответствии существующим фактам [39] .