Рене Генон - Символика креста (сборник)

Еще при жизни Рене Генона его труды нашли немалое число сторонников и последователей. Во внушительном исследовании Ксавье Аккара [44] Accart Xavier. Guenon ou le renversement des clartés. Influence d'un métaphisicien sur la vie littéraire et intellectuelle française (1920–1970). Préface d'Antoin Compagnon. Edidit Paris, Arche, Milano, 2005. - 1222 p. , посвященном влиянию трудов Генона в период 1920–1970 гг. во Франции и за ее пределами, мыслитель предстает как «один из самых влиятельных интеллектуалов 20 века». Вся или почти вся читающая публика фигурирует в его труде, подобном светской хронике французской словесности в течение доброй половины столетия. Ибо кто не затрагивал хотя бы вскользь трудов Генона в период между двумя войнами? На кого не произвели впечатления аргументы «Кризиса современного мира» (1927) об удалении Запада от Традиции и об обращении к Востоку как средству исцеления? Кто не отозвался о нем хотя бы парой слов? Парадоксально, но труды мэтра, адресованные «избранному меньшинству», имели весьма широкое влияние. Генон в этой книге, говорится в предисловии, «предстает как замечательная фигура, всегда и всюду присутствующая» как неотъемлемый элемент интеллектуальной истории XX века.

Спустя полвека, в наше время, его наследие приобрело гораздо более широкую известность и вместе с тем воспринимается как менее бесспорное: на него распространяют западную традицию «критического» подхода. Парадокс состоит в том, что критике подвергают вещи, которые не потрудились понять во всей их глубине и высоте. Образно говоря, мыслитель воздвиг здание, увенчанное куполом чистой метафизики, но последняя, как слишком обязывающая, в современной среде слишком трудна для восприятия, и ее хотели бы отделить от остального здания (попутно обрушив последнее). Сама категоричность суждений мэтра воспринимается с известной долей скептицизма. Западная мысль, плодящая множество гипотез, апеллирующих к индивидуальному авторитету, по определению обнаруживает неспособность к синтезу. Именно эту ситуацию обрисовал сам Генон в начале XX века: «…западная наука вся на поверхности; распыляясь на неограниченное множество фрагментарных знаний, теряясь в бесчисленном множестве фактов и подробностей, она не узнает ничего об истинной природе вещей… Если и случаются порой попытки объединения этого в высшей мере аналитического знания, они искусственны и опираются лишь на более или менее дерзкие гипотезы, которые потому и рушатся одна за другой… В конечном счете западная идея, согласно которой синтез есть итог и завершение анализа, — радикально ложная; истина состоит в том, что через посредство анализа невозможно прийти к синтезу, достойному этого имени, поскольку это вещи не одного порядка; в природе анализа — бесконечно продолжаться, если область его применения позволяет такое расширение, не продвигаясь при этом к обретению целостной точки зрения в данной области…» [45] Guenon R. Orient et Occident.(1924) — P., éd. Vega, 1976, ch. II, p. 52.

Современный мир «осваивает» Генона на свой лад, подобно тому как ему уже удалось освоить, «интегрировать в систему» радикальные и антибуржуазные движения 60-х годов. В академических трудах, энциклопедиях, в учебных пособиях он представлен как «философ», виднейший представитель особого направления — «традиционализма». При этом совершенно не считаются с тем фактом, что сам мыслитель себя философом не считал.

«Простая жизнь» Рене Генона, в которой все — от фундаментальных трудов до частной переписки — было направлено на выполнение им своей миссии, сегодня подвергается скрупулезному исследованию, в поисках подробностей, могущих если не разрушить целостность образа, то по крайней мере отвлечь от него внимание. В современных исследованиях, посвященных Генону, обозначился интерес, направленный на выявление загадок и неясных моментов его биографии и основанный на публикации журнальных статей, переписки и т. д.

Но само намерение «выудить» из анализа биографических «событий» указания, полезные для понимания авторских идей, Генон в свое время назвал «иллюзией»: «Известно, насколько биографические подробности, самые незначительные, заменяют то, что должно рассматриваться как история идей и сколь распространена иллюзия, состоящая в уверенности, что знание имени или даты дает реальное знание; да и как может быть иначе, если факты ценятся больше, чем идеи?» [46] Guenon R. Introduction générale a l'étude de doctrines hindoues.(1921) — P., éd. Vega, 1976, IV partie, ch.V, p. 297.

Порочность применения подобного «метода» к творчеству Генона, когда, «опираясь на анализ внешних фактов, претендуют понять функцию метафизика», разумеется, осознается его верными последователями. «Вполне логично, — пишет на страницах „Традиционных исследований“ Дж. Тестанера, — что функция Генона может быть понята лишь благодаря интеллектуальному проникновению в суть метафизических доктрин, излагаемых им» и что подобное переключение внимания к уточнению биографических подробностей есть более или менее сознательная попытка «ввести в заблуждение» [47] G. Testanera. Pierre Feydel. Aperçus touchant a la fonction de René Guenon. Note de lecture //Studi Tradizionali // http://www.zen-it.com/studitradizionali/francais/ . Попытки подобного рода множатся и в наши дни, и на своем уровне они интересны — как характеристика эпохи, в которую довелось жить мэтру, и его ближайшего окружения, где роль ряда интересных личностей доныне оставалась в тени. Но тем, кто ограничивает свой (и читательский) горизонт поисками «биографических ключей» к творчеству, следовало бы прислушаться к предупреждению Генона, обращенному к читателям: «…бесполезно требовать от нас биографических сведений, поскольку все, что касается нас лично, не является достоянием публики, и, кроме того, эти вещи ни для кого не могут представлять истинного интереса: только доктрина идет в счет, а перед ней индивидуальности не существуют» [48] Théosophisme, histoire d'une pseudo-religion. - P., p.455. .

Справедливости ради следует сказать, что метафизика и язык символов в изложении Генона не встречает оппонентов столь высокого уровня, чтобы его можно было оспорить. Его можно принимать или отвергать, но как целостность; однако прежде, чем решиться на то или другое, это учение надо знать, а это под силу немногим. Гораздо более «в пределах досягаемости» западных исследований с их развитыми методами «анализа и критики» является поиск неизвестных фактов и уточнение ранее известных. Поэтому другую характерную черту современного «освоения» Генона, также сугубо в традициях западной науки, можно обозначить как «требование доказательств»: кто были его учителя и почему их авторитету можно доверять?

В книге «Загадка Рене Генона и „высшие неизвестные“. Вклад в изучение „подпольной“ мировой истории» [49] Louis de Maistre. L'Enigme René Guenon et les Supérieures inconnus. Contribution à l'étude de l'histoire mondiale «souterraine» — Milano, Arche, 2004. - 958 p. ее авторы постарались собрать все тексты, относящиеся к дебатам по вопросу о «Высших неизвестных» в соответствующих рубриках журналов «Антимасонская Франция» и «Международное обозрение тайных обществ» [50] RISS — Revue Internationale des sociétés secrètes (Международный журнал тайных обществ). . Исследование сосредоточено на моментах, являющихся поворотными в его творческом пути. Пристально вглядываясь в них, Луи де Местр, автор введения и краткого комментария к ним, приходит к выводу, что «Простая жизнь Рене Генона», как назвал свою книгу его биограф Шакорнак, вовсе не была простой: достаточно назвать такие загадочные эпизоды, как его роль в Гностической церкви, сотрудничество под псевдонимом «Сфинкс» в «Антимасонской Франции», создание «Обновленного ордена Храма» и эпизод с «Полярниками», полемика с журналом «Международное обозрение тайных обществ» (РИСС), связь с восточными учителями, обстоятельства его обоснования в Каире…