Рене Генон - Символика креста (сборник)

(180) Дао дэ цзин, XVI.

(181) Чан-хун-янг сравнивает это чередование также с дыханием: активное вдыхание соответствует жизни, пассивное выдыхание — смерти; завершение одного является началом другого. Этот же комментатор использует в качестве материала для сравнения и смену фаз луны, причем полнолуние означает жизнь, а новолуние — смерть; в промежутке между ними расположены периоды роста и убывания. Сказанное здесь о дыхании должно быть отнесено к фазам существования того, кто сам дышит; с другой стороны, в мировом порядке выдыхание соответствует развертыванию мира проявленного, а вдыхание — возвращению в непроявленное, как было сказано выше; не следует забывать об «обратном смысле» аналогии в зависимости от того, рассматривают ли вещи по отношению к проявлению или по отношению к Первопринципу.

(182) Мы указывали выше, что на некоторых изображениях запечатанная семью печатями книга, на которой сверху возлежит агнец, помещена, подобно «Древу жизни», у общего истока четырех райских рек; мы упомянули тогда о соотношении между символикой древа и книги: листья дерева и буквы книги обозначают подобным образом все существа во Вселенной («десять тысяч существ» дальневосточной традиции).

(183) Утверждают, что таковы Веды и Коран; идея «вечного Евангелия» также показывает, что подобная концепция не вполне чужда христианству.

(184) Ал-Футухатул-Меккиях. — Можно провести сравнение с ролью букв в космогонической доктрине Сефер Йецира.

(185) Комментарий Шанкарачарьи на Брахмасутру, 2-я Адхьяйя, 1-я Па-да, сутра 25.

(186) Паук, находящийся в центре своей паутины, символизирует собой солнце среди его лучей; он также может служить образом «Сердца мира».

(187) Мы упоминали об этом выше, в связи с направлениями пространства.

(188) Тем не менее следы символики того же рода можно обнаружить в греко-латинской древности, в частности в мифе о Парках; но последний, пожалуй, можно соотнести лишь с нитями утка, и его «роковой» характер в действительности может объясняться отсутствием понятия основы, т. е. тем фактом, что существо рассматривается только в его индивидуальном состоянии, без какого-либо осознанного этим индивидом вмешательства личностного трансцендентного принципа. Эта интерпретация, кроме того, опирается на трактовку Платоном вертикальной оси («Государство», кн. X): действительно, в соответствии с ней светоносная ось мира есть «веретено Необходимости» (веретено Ананкэ — судьбы. — Прим. пер.); это алмазная ось, окруженная множеством концентрических кругов разнообразного цвета и размера, соответствующих различным планетным сферам; Парка Клото вращает его правой рукой, следовательно, справа налево, что является также самым обычным и нормальным направлением вращения свастики. — По поводу этой «алмазной оси» отметим, что тибетский символ «ваджры», название которой означает одновременно «молния» и «алмаз», также связан с «осью Мира».

(189) Это ограничение необходимо, чтобы не впасть в противоречие, пусть даже внешнее, с последующим изложением.

(190) Важно отметить, что мы говорим не «неограниченное число», а «неограниченное множество», поскольку возможно, что неограниченность, о которой идет речь, превосходит всякое число, хотя ряд чисел может быть сам неограничен, но прерывным образом, тогда как ряд точек линии неограничен непрерывным образом. Термин «множество» более распространен и более понятен, нежели термин «числовое множество», и он может применяться даже вне области количества, особым видом которого является число; это хорошо понимали философы-схоласты, переносившие такое понятие «множества» в сферу «трансцендентальных», т. е. универсальных способов Бытия, где оно находится в том же аналогическом отношении к числовому множеству, как метафизическое Единство — к арифметической или количественной единице. Следует уяснить, что когда мы говорим о множественных состояниях существа, то имеется в виду именно эта «трансцендентальная» множественность, поскольку количество есть лишь особое условие, применимое только к некоторым из этих состояний.

(191) Поскольку длина окружности увеличивается по мере ее удаления от центра, то на первый взгляд кажется, что она должна содержать настолько же больше и точек; но, с другой стороны, если заметить, что каждая точка окружности есть окончание одного из ее лучей, а две концентрические окружности имеют одинаковые лучи, то следует сделать вывод, что в самой длинной из них не больше точек, чем в самой маленькой. Разрешение этой внешней трудности состоит в том — и на это мы указали в предшествующем примечании, — что в действительности не существует числа точек какой-либо линии, поскольку эти точки не могут быть «сосчитаны», и их множество — вне числа. Сверх того, если всегда имеется одна и та же совокупность точек (если возможно употребить такое выражение в данных условиях) в окружности, которая уменьшается, приближаясь к своему центру, то эта окружность в конце концов сведется к центру; тогда последний, будучи одной точкой, должен содержать все точки окружности, а это означает, что все вещи содержатся в единице.

(192) Под «эволюционным циклом» мы подразумеваем, согласно первоначальному значению слова, просто процесс развития возможностей, заключенных в каком-либо способе существования; этот процесс не имеет ни малейшего отношения к «эволюционистской» теории (см.: «L'Homme et son devenir selon le Vedanta», ch. XVIII, 3-е ed.); мы достаточно часто говорили, что думаем о теориях подобного рода, и не станем здесь к этому возвращаться.

(193) Кроме того, легко заметить, что это исключает все появившиеся на современном Западе теории, в большей или меньшей мере допускающие «перевоплощение», как и пресловутое «вечное возвращение» Ницше и другие подобные концепции; мы подробно развили эти соображения в книге: «L'Erreur spirite», 2-е partie, ch.VI.

(194) Это, по-видимому, хорошо понимал Лейбниц, выдвигая свой «принцип тождества неразличимых», хотя он, пожалуй, не сформулировал его достаточно четко (см.: «Autorite spirituelle et pouvoir temporel», ch. VII).

(195) Мы понимаем здесь термин «возможность» в его самом узком и специальном значении: речь идет даже не о частной возможности, способной к бесконечному развитию, но только о каком-либо из элементов, который содержит возможность такого развития.

(196) Мы говорим «неограниченно», но не «до бесконечности», что было бы нелепостью; ведь делимость есть атрибут, свойственный ограниченной области, поскольку пространство, от которого она зависит, само по существу ограничено; следовательно, необходимо, чтобы имелся предел делимости, как и всякой относительности или какой-либо обусловленности; и мы можем быть уверены, что этот предел существует, даже тогда, когда он нам в данный момент недоступен.