Александр Богданов - Культурные задачи нашего времени

Но ведь не для этих абстрактных людей и предназначается новая демократизация знаний, — а для людей широкой, конкретной, сознательно-преобразующей мир практики. Для «филистера специальности» (выражение Маха) новая энциклопедия будет столь же мало поучительным и неприятным чтением, как безбожная энциклопедия XVIII века — для верных католиков того времени.

Совершенно неверен тот взгляд, будто объективное содержание научной идеи не зависит от ее генезиса, и может быть усвоено полно и точно без отношения к нему. Мысль есть живое орудие практики, а все живое постигается глубоко и прочно только понятое в его развитии. В сущности, даже мертвым орудием, таким как машина, нельзя законченно овладеть, зная его лишь статически, в его данном устройстве и применении, вне связи с историей его выработки из других орудий. Можно, разумеется, научить солдата стрелять из магазинного ружья, не объясняя ему происхождения этой удивительной машины; но ведь можно, пожалуй, не объяснять ему и самого механизма, а обучить его только правилам заряжания, прицела и т. д. Это будут разные степени несовершенства в отношении человека к орудию. Во втором случае, малейшей порчи, малейшего расстройства в механизме будет уже достаточно, чтобы он стал бесполезен, потому что тот, кто его применяет, абсолютно неспособен исправить нарушение. В первом же случае дело, конечно, не так плохо; но полного понимания механизма все же налицо нет; все дальнейшее усовершенствование орудия остается в руках немногих специалистов, знающих пути, которыми шла техника в развитии этого и других механизмов, и способных пользоваться разными комбинациями или вариациями раньше применявшихся методов: базис технического прогресса сужен, коллективное творчество, идущее к великому через накопление неуловимо-малых величин, ограничено и ослаблено. К орудиям живым — понятиям, идеям — все это относится еще в несравненно большей степени; здесь сознательность более глубокая, охватывающая не только статику орудия, но и его динамику, его историю, гораздо необходимее. Знать описательную анатомию и даже описательную физиологию живого существа еще не значит понимать его жизнь, познавательно овладеть ею, предвидеть условия и возможности ее развития. Так же недостаточно знать содержание идеи, каким оно является в данный момент: в ее прошлом лежит ключ к ее будущему.

Уже Эрнст Мах в некоторых своих монографиях, как «Механика», «Учение о теплоте», соединяет изложение науки с изложением хода ее развития, в результате чего получается разрушение многих укоренившихся в науке предрассудков и фетишей, загромождающих познание. Но и этот лучший из идеологов интеллигенции далек от мысли систематически связывать изменения научных идей и методов с условиями и потребностями социально-трудового процесса, хотя в общей форме он и признает эту связь. Для нас же именно в ней суть дела: она оденет абстрактные понятия плотью и кровью той жизни, из которой они рождаются, органическую часть которой они составляют. Сведя экономическую жизнь общества к ее коллективно-трудовой основе Маркс показал способы предвидеть ход экономического развития. Сведя познание к его коллективно-трудовой основе, мы найдем способы предвидеть ход познавательного развития. Здесь мы также получим возможность направлять свою работу с объективным ходом исторического процесса.

Неверно было бы думать, что науки в новом их освещении будут изучаться с большим трудом, чем в их теперешнем, отвлеченном виде. Для людей практики они будут гораздо понятнее, как организующие формы практической жизни, чем оставаясь голыми схемами абстрактного мира истин. Это будет не усложнение, а напротив, упрощение науки [18] В некоторых современных руководствах по математике указывается значение различных ее методов для других научных областей, отношение известных ее функций к определенным группам явлений природы. Это не только не затрудняет, но значительно облегчает изучение, и конечно — углубляет понимание науки. Разумеется, тут далеко еще нет того, что мы ставим целью, — исследования научных истин и методов в их живом генезисе, в их развитии из общей практики человечества; но все же тут несомненный шаг в эту сторону, а дальнейшие шаги дадут гораздо больше как для оживления, так и для углубления абстрактных наук. . Не только в философии, но даже в естествознании целый ряд вопросов возникает благодаря именно оторванности мышления от практики; и эти вопросы отпадают при восстановлении связи обеих частей опыта.

Так напр., концепция «энергии» до сих пор представляется в «позитивной» науке чем-то таинственным или, по меньшей мере, спорным. Имеются два крайних ее понимания, субстанциальное и символическое, а между ними ряд промежуточных оттенков. Для одних это — некоторая «сущность», заключенная внутри явлений, в определенных количествах, из чего иные делают даже вывод о том, что сумма ее в природе ограничена; для других это — чистый символ, применяемый для удобства в группировке явлений. Оба эти взгляда, как и все промежуточные между ними, сразу должны быть отброшены, как только мы поймем, что «энергия» — это просто технический принцип машинного производства; и сущность ее заключается в том, что общество, подчиняя себе природу, одни ее процессы делает источником для получения других процессов; в этом и состоит «энергетическая», т. е. социально-практическая эквивалентность явлений. Перед нами, значит, не «субстанция» природы, но и не простой символ, а определенное, активно-целесообразное отношение к ней со стороны трудящегося и познающего коллектива.

На таком пути создается целостное мировоззрение, в основе которого лежит работа, реально преобразующая мир.

Читатель видит, какая грандиозная работа во всех областях знания потребуется для Новой Энциклопедии. Он спросит, конечно, какими силами эта работа будет выполнена. Вопрос очень нелегкий, если взвесить количество и характер элементов, теоретически работающих над пролетарской идеологией в настоящее время.

Мы указывали, что для классового развития вполне безразлично, будет ли та или иная организующая его опыт идея формулирована человеком, экономически принадлежащим к данному классу, или же случайным пришельцем, социально к нему примыкающим в его борьбе, напр., как это было нередко для рабочего класса — «белым вороном», перелетевшим из буржуазной интеллигенции. Но когда дело идет о полном и целостном воплощении всего миропонимания данного класса, об его энциклопедии, то нельзя просто положиться на то, что потребность создаст орган, ее удовлетворяющий, что сами собой найдутся в достаточном количестве, положим, ученые «белые вороны», которые сумеют выполнить трудную культурную работу. Более того, — это именно тот случай, когда надо заранее принять, что задача не может быть решена без широкого, преобладающего прямого участия чистых представителей класса, коренных элементов коллектива.