Сергей Булгаков - Невеста Агнца

Здесь мы приближаемся к тому перевороту в Деннице, ко-

(1) Все эти отдельные черты собраны воедино в очерке «Крест Богоматери». (Богословская Мысль, Париж, 1942).

567

торый совершенно недоступен человеческому опыту и может лишь постулироваться богословским умозрением: упорство противления разрешается в смирение; любовь, скованная ненавистью, освобождается от оков чрез познание истины: «познайте истину, и истина сделает вас свободными» (Ио. 8, 32). Истина же есть путь и жизнь в любви к Творцу и Его творению. Но в этом прозрении и освобождении духовном начинается совсем новая эпоха в жизни сатаны, как и связанной с ним жизни мира. Доселе он пребывал в состоянии отверженности от мира, во тьме кромешной и муке ее. «Диавол... ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков» (Откр. 20, 10). «И смерть и ад повержены в озеро огненное. Эго — смерь вторая. И кто не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное» (20, 14-15). Это мучение от смерти «второй» входит в жизнь, как единственное ее содержание, так что это умирание всю ее наполняет, оно и равнозначно изгнанию вон из мира. В строгом смысле слова, это даже не ад, поскольку и ад есть все-таки состояние жизни и притом всегда существует лишь в том или ином соединении с раем, количественном и качественном. То, что можно назвать возвращением сатаны к жизни, необходимо соединяется с началом его раскаяния. Вместе с освобождением от оков завистливой ненависти и первым таянием льда нелюбовности, для сатаны с аггелами его только начинаются настоящие муки ада в раскаянии за все грехи мира, и не только за те, которых он был неизменным вдохновителем, но и за то самое страшное дело, которое вопреки его воле и ведению послужило спасением мира. Это — предание Христа на смерть чрез предательство Иуды, «в которого вошел сатана» (Ио. 13, 27), оно было делом сатаны. Это богоубийство явилось средоточием грехов всего мира и всех человеков, как вольных, так и невольных, и во всех них, хотя и человеками содеянных, действует приражение сатаны. Сатана есть вдохновитель всего человеческого зла и виновник грехов всего мира, которые и воспринял на Себя Единый Безгрешный Искупитель. Посему и безмерная тяжесть этого греха всего мира ложится на кающегося сатану по мере того, как в нем пробуждается новая жизнь, как некое искупление для самого искусителя. И эта неведомая человекам мука покаяния духов бесплотных наполняет «веки веков», безмерное для человечества время. Конечно, это не есть, так сказать, хронологически равномерное время, но совокупность качественно разных времен различной интенсивности или наполнения, которые измеряются качественным количеством, свойственным лишь духовному миру и человеку неведо-

568

мым. Однако и эти веки веков есть все-таки время и только время, хотя и имеющее для себя содержанием касание вечности, вечную жизнь, — именно в образе вечных мук». Но оно все же ограниченно в длительности, имеет свою полноту, и кончается вместе с мучениями раскаявшегося сатаны, который на протяжении этих «веков» возвращается к тому, для чего он был сотворен. Но быть верховным архангелом, Денницей, — таковым призвал его к бытию Творец.

Однако, очевидно, что как спасение с прощением грехов всего мира, врохновленных [? - так в книге] сатаной, так и тем более восстановление, — апокатастасис, не осуществимо односторонним актом, одною лишь тварной силой, как невозможно это было и в отношении к человеку, который, нуждаясь в искупительной помощи Божией, таковую получил чрез Боговоплощение в крестной смерти Сына Божия. Поэтому с неизбежностью возникает вопрос, который с такой настойчивостью выдвигался обоими (да в сущности и единственными) богословами апокатастасиса, Оригеном и св. Григорием Нисским и ими же утвердительно разрешался: распространяется ли и на демонов вселенская сила искупительной жертвы, принесенной «за всех и за вся»? Или же приходится признать, что она ограниченна, поскольку проявляется лишь в отношении к земному человеческому миру? Но, очевидно, допустить какое-либо ограничение в силе искупительной жертвы невозможно, как об этом возвещает Слово Божие, свидетельствующее прямо и несомненно: об имени Иисусове преклонится «всякое колено небесных, земных и преисподних – καταχθονίων ( т. е. ангелов, человеков и демонов), и всякий язык исповедует, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Фил. 2, 10-11, и «будет Бог всяческая во всех» (1 Кор. 15, 28). Это ставит нас пред лицом общего вопроса о том, какое же значение имеет боговоплощение для ангельского мира (1). Хотя ононепосредственно и не относится к миру бесплотных, однако косвенно оно имеет и для него определяющее значение, по связи последнего мира с человеческим, в его со-человечности. Мы знаем из Слова Божия, прежде всего из Евангелия, всю меру участия ангелов в событиях боговоплощения, в частности, и при кончине века (2), и вообще в той борьбе за «овцу погибшую», в которой имеет место столь деятельное участие св. ангелов, и она заканчивается лишь в парусии. С этом же связано и их участие в Славе, в которой приходит Сын Бо-

(1) Лествица Иаковля, гл. VIII. «Ангельский мир и боговоплощение».

(2) «Так будет при кончине века: изыдут ангелы и отделят злых от среды праведных и ввергнут их в пещь огненную (Мф. 13, 49).

569

жий (1), и в жизни будущего века. Однако можно спросить: есть ли это восполнение ангельской со-человечности, которое является последствием человеческого спасения чрез боговоплощение, лишь отраженное его следствие, или же оно имеет для себя основание и в собственном ангельском, хотя и бесплотном, но все-таки тварном естестве? На этот вопрос следует ответить утвердительно, поскольку и ангелы имеют тварную душевность. Это есть потенция их жизни, в большей или меньшей полноте осуществляемая, именно в отношении к человеку и его человечности. Во Христе, чрез боговоплощение, она достигает своей полноты, которая раскрывается в со-ангельстве человеков, как и со-человечности ангелов. Чрез это и ангельский мир становится причастен прославлению Богочеловека в Парусии, в которой Он приходит в мир не один, но и все святые ангелы с Ним (как свидетельствуется в Евангелии, Мф. 25, 31). Т. обр., св. ангелы имеют свою долю участия в спасительности искупительной жертвы (как это и литургически свидетельствуется их присутствием при принесении евхаристической жертвы и духовном их сопричащении с нами: «ныне силы небесные с нами невидимо служат») (2)

Сила искупительной жертвы в отношении к падшему ангельскому миру осуществляется, прежде всего, в его восстановлении чрез возрождение его тварного естества, именно его душевности. Здесь есть аналогия и со спасительным ее действием на человека, хотя и с неизбежным различием. Именно для человека восстановление относится ко всему тварному душевнотелесному его составу, для духов же бесплотных только к душевному естеству за отсутствием в нем телесности. Однако действие искупительной жертвы не может ограничиться здесь одним только восстановлением духов в их изначальное состояние чрез освобождение от тьмы греха. От изначального состояния, свойственного падшим духам еще до падения, их отделяет вся протекшая жизнь мира с его грехом, поскольку в нем повинен искуситель и воинства его. Но не только мир омрачен черными делали искусителя, но в нем совершилось и боговоплощение, чрез которое мир стал иным самого себя в сравнении с тем, как он был при творении. Он соделался Царством Христовым, и нет в нем уже иного начала бытия. Поэтому полнота апокатастасиса предполагает не только уп-