Сергей Булгаков - Невеста Агнца

(1) De grat. et lib. arb. VIII, 17-19 926-7

(2) De dono pers., c. VIII, 181, 1003

(4) Юлиан говорит ему «fato fieri quod merito non fit», применяя это, в частности, к судьбе детей. Ответ бл. Августина: Nos autem cum vitiatae onginis mala merita esse dicamus, gratia, dicimus intrare parvulum in regnum Dei. quoniam bonus est Deus, et alium merito non intrare, quoniam iustus est Deus; et in neutro este, quoniam quod vult facit Deus... istum secundum iudicium damnari, illum secundum misericoidiam liberari; cur istum potus quam illum damnet aut liberat, nos qui sumus qui respondeamus Deo (Contra Jul. Pel., t. 44, 1. IV, c. VIII, 46, 761).

600

autem volumus, et sic volumus, faciamus, nobiscum cooperatur: tamen sine illo vel operante ut velimus, vel cooperante cum volumus, ad bona pietatis opera nihil valemus... etiam perversas fidei contrarias volimtates omnipotentem Deum ad credendum posse convertere (1). —Эти и подобные тексты, которые можно умножить (2), свидетельствуют о том, что бл. Августин хочет сохранить и утвердить свободу воли, хотя обессиленную грехопадением, но и как послушное орудие в руках Божиих. В соответствии с этим он старается сохранить и значение «correptio», и всю волевую аскетику, и вообще делание заповедей, как оно утверждается в христианстве. Смерть насыщенного днями старца прервала чеканку этой доктрины, которую ему приходилось снова и снова оборонять от противников, обвинявших его в фатализме (3).

Могучая, хотя и парадоксальная, мысль бл. Августина оказала определяющее влияние на западное христианство в обоих его основных руслах — католичестве и протестантстве (и, напротив, не оказала почти никакого влияния на востоке, если не считать некоторого отраженного, скорее оборонительного характера определений о предопределении). Сложность этой системы сделала возможным, что в обоих руслах проявляются две различные тенденции, наличествующие в августинизме: защита человеческой свободы, наряду с ее отрицанием в религиозном детерминизме, — признание предопределения и, в то же время, попытка его ограничить. И католичество, и протестантизм с одинаковой силой восприняли

(1) De gr. et lib. arb. c. XV. 31-2; XVI, 32-33; XIV, 29, c. 898-901.

(2) Non sufficit sola voluntas hominis, si non sit etiam misericordia Dei, si non sit etiam voluntas hominus (S. L., t. 40. Enchyridion (421 r., c. XXXII, 9, c. 248), totum Deo datur, qui hominis voluntatem bonam et praeparat adjuvandam, et advuvat praeparataim... Nolentem praevenit, ut velit; volentem subsequitur, ne frustra velit (ib.). Liberum ergo arbitrium evacuamus per gratiam Absit: sed magis liberum evacuamus... per gratiam sanatio animae a vitio peccati, per animae sanitatem libertas arbitrii, per liberum arbitrium iustitiae dilectis... ita liberum airbitrium non evacuatur per gratiam, sed statuitur, quia gratia sanat voluntatem, qua iustitia libere diligatur (c. XXX, 52, 233-4). Cum ergo fides in (nostra) potestate sit, quoniam cum vult quisque credit; et cum credit, volens credit (ХХII, 55, 636).. quid est enim credere nisi consentire ve um esse quod dicitur ? consentio autem utique volentis est (ib. c. XXX, 54, 235). Cp. de Nat. et Grat., c. XXXII, 36, 264. — Но в то же время, несмотря на признание свободы воли в вере или неверии, neque credere potest (anima) quodlibet libero arbitrio, si nulla sit suasio vel vocatio cui credi: profecto et ipmim velle credere Deus operatur in homine et in omnibus misericordia eius praevenit nos (Spir. e. lit., c 34)...

(3) См. письма к нему Проснера и Гидерия. CCXXV и CCXXVI: t. 44, 447-980.

601

августиновское учение о значении благодати в человеке, которое в антипелагианской, полемической напряженности упраздняло антропологию, вместе со связанным с нею учением о богочеловечестве. Спасение верою чрез благодать, с одной стороны (в протестантизме), и спасение в пределах единоспасающей церкви, как организации благодатной жизни (в католичестве), определило умонастроение западного богословия, сделав его вообще преимущественно сотериологическим. В этом сотериологическом акценте, конечно, лежит печать августинизма Но далее, в своих частностях. обе его ветви определяются в полной противоположности, но одинаково в зависимости от бл. Августина, на его учение опираясь. В частности, — католичество утверждает преимущественно значение человеческой свободы, с активным ее участием в деле спасения, в приобретении заслуг, merita (сделавшихся основной категорией католического богословия) и увеличения благодати, augmentum gratia на основании этих заслуг (а далее отсюда следует и доктрина сверхдолжных сил, opera supererogatoria). В католической стилизации (по определению папы Гелазия, — (Denzingeri n. 165) — бл. Августин (cuius doctrinam secundum praedeсesыorum meoruь statuta Romana sequitur et probat Ecclesia) выступает защитником католического прагматизма. Между тем анафематизмы Тридентского собора в защиту свободы воли (1), в сущности, применимы к историческому августинизму не меньше, чем к протестантам, которых они имеют поразить. Лютер именно развивал мысль бл. Августина относительно бессилия к добру воли падшего человека, а в этом смысле и отсутствия самой свободы, которая дается лишь благодатью, провозглашал учение о «рабстве» воли, de servo arbitrio, liberum arbitrium est mortuum, — с проистекающим отсюда квиетизмом и пассивизмом. Кальвин же, до конца развивая эту сторону мысли бл. Августина, защищал, вместо свободы, предвечное и непреложное conilium Dei в предопределении, т. е. сделал человека всецело орудием в руках всемогущего Бога.

Аналогичным образом определилось отношение обеих ветвей западного христианства к учению бл. Августина о предопределении: вопрос ο нем представлял большое место католической церкви в течение средщних веков. Ей пришлось иметь дело с предестинационизмом Гинкмара, прямо утверждавшим два предопре-

(1) Sess. IV, c. 4 анафематствует мнение: liberum hominis arbitrium а Deo motum et excitatum nihil сooperari assentiendo Deo excitanti at que vocanti etc. Can. 5: si quis liberum, arbitrium post Adae peccatum amissum et extinctum esse dixerit, но ведь это же есть, как мы видели, прямое учение самого бл. Августина, которое здесь, т. о., анафематствуется.

602

деления: к блаженству и к вечной муке (1). Ей, хотя в общем удавалось замазывать трещины, никогда не удавалось связать концы с концами (2). В реформации же, именно в кальвинизме, с новой силой вспыхнула иррациональная идея предопределения не только к спасению, но и к гибели, и соответствующие анафематизмы Тридентского Собора, направленные против кальвинизма, в сущности бьют и по августинизму (3). Следует признать, что августинизм остается до сих пор определяющим западное богословие не только своими мотивами, но и раздирающими его противоречиями, он — не изжит и не преодолен, что и вообще находится здесь в связи со слабым восприятием идеи богочеловечества, как основы антропологии. Нам, восточным, дано преимущество свободы в отношении августинизма, и ею мы должны воспользоваться, чтобы обнажить его противоречия и обострить проблематику, которая и есть самое важное и ценное в этой системе.

Бл Августин поставил проблему о взаимоотношении Бога и человека, притом — Бога во всей абсолютности и всемогуществе Его, а человека — во всей его приниженности, вовнебожественной человечности его. Бог и человек сопоставляются у бл. Августина как две противолежащие и, хотя и взаимоотносящиеся, но и взаимно чуждые, непроницаемые величины, причем уже самое их сопоставление возбуждает основное недоразумение: Бог есть бесконечная величина, человек — конечная, которая обращается в нуль перед бесконечной. Спрашивается, в каком же смысле могут сопоставляться и сравниваться эти величины? Для самого этого сопоставления отсутствует ternum comparationis — основание для сравнения, каковым является только идея Богочеловечества, Божественной и тварной Софии. Из этой основной трудности и неверности проистекают и производные, также как и колебания мысли бл. Августина.