Стивен Прист - Теории сознания

Гемпель вовсе не считает, что утверждения о том, что человек думает, что ему больно или что ему присущи определенные эмоции, бессмысленны. Он лишь высказывает мнение, что значения подобных утверждений должны быть корректно представлены особым образом. Значения психологических утверждений даются в предложениях, сообщающих об "условиях их проверки". В целях пояснения Гемпель предлагает следующий пример: "У Пола болят зубы" (Ibid., p. 17). Для того, чтобы понять значение этого предложения, нам нужно рассмотреть обстоятельства, которые могли бы сделать его истинным. Затем мы могли бы представить это значение в виде набора предложений, характеризующих условия истинности для утверждения "у Пола болят зубы", или условий, при которых оно могло бы быть верифицировано. Это бихевиоральные условия. Человек, у которого болят зубы, вероятно, кричит и жестикулирует, а когда его спрашивают, что с ним, он искренне отвечает, что у него болят зубы, к тому же в его зубе наблюдаются признаки загнивания, а в его кровяном давлении и центральной нервной системе отмечены изменения. Гемпель отнюдь не утверждает, что все эти поведенческие и физиологические феномены суть лишь симптомы чего-то другого – зубной боли; как раз наоборот, он говорит, что это и есть то, что значит иметь зубную боль. Упоминание их и есть придание значения словосочетанию "зубная боль". Согласно Гемпелю, "все обстоятельства, верифицирующие это психологическое утверждение, выражены посредством предложений физической проверки" (Ibid., p. 17), а поскольку значение предложения есть метод его верификации, психологическое предложение и выражает эти проверочные предложения. Таким образом, слово "боль" есть лишь сокращенная запись того факта, что субъект ведет себя определенным образом: "Рассматриваемые утверждения о чьей-то "боли" являются поэтому … сокращенным выражением того факта, что все условия его проверки верифицированы" (Ibid., p. 18). Гемпель полагает, что для всех наших психологических понятий можно предложить сходные типы анализа.

Если Гемпель прав, значит он не только обеспечил психологию предметом, который можно изучать, используя методы естественных наук – контролируемые эксперименты, тщательное наблюдение, выдвижение гипотез, подведение событий под законы природы, – но также добился успеха в "сведении" психологии к физике. Имеет смысл процитировать то, как сам Гемпель формулирует свою точку зрения:

Все осмысленные психологические утверждения, т.е. верифицируемые в принципе, переводимы в утверждения, которые включают в себя только понятия физики и не включают психологических понятий. Следовательно, утверждения психологии суть физикалистские утверждения. Психология является интегральной частью физики (Ibid., p. 18).

Под "физикалистским утверждением" Гемпель имеет в виду утверждение, переводимое на язык физики без потери значения. Если он прав в том, что значение предложения заключается в методе его верификации, и если он также прав, что психологические утверждения могут быть верифицированы только путем общедоступного и наблюдаемого телесного поведения, то имеет право заключить, что психология и в самом деле может быть сведена к физике, ибо нельзя же отрицать, что наше телесное поведение составляет часть естественного физического мира, функционирование которого объясняется законами физики. Если мы не согласны с мнением Гемпеля, то должны сами ответить на вопрос, в чем заключается значение таких психологических терминов, как "мысль", "боль" или "эмоция". Нам, вероятно, придется отрицать отсутствие потери содержания при переводе ментального понятия посредством какого-либо поведенческого термина, но при этом мы также должны быть способны уточнить, в чем заключается утерянное содержание.

Каково же отношение логического бихевиоризма к дуализму и идеализму? Ведь эти две теории представляют собой решения проблемы сознания и тела, то есть вопроса о том, является ли человек полностью физическим, полностью ментальным или же и физическим, и ментальным одновременно. Но Гемпель не стремится дать еще одно решение данной проблемы. Его точка зрения сводится к тому, что эта проблема, как таковая, фактически бессмысленна – это псевдопроблема. Поэтому, как бы близко Гемпель, казалось бы, ни приближался к материализму – взгляду, согласно которому человек есть не что иное, как физический объект высокой степени сложности, – мы должны помнить, что Гемпель рассматривает сам спор, по отношению к которому материализм мыслится в качестве одного из ответов, как лишенный значения. Создается впечатление, что спор возникает только потому, что мы не понимаем, как действительно функционируют наши психологические понятия. И, как только мы проясним их с позиции логического бихевиоризма, тотчас исчезнет сама проблема сознания и тела. Когда мы увидим, что слова типа "сознание" ("mind") являются лишь сокращенными терминами для обозначения телесного поведения человека, то просто не останется концептуального пространства для вопроса, существуют ли сознания, равно как и тела. Гемпель проводит аналогию с ходом часов. Сказать, что часы "идут", значит просто кратко сказать, что все их части правильно функционируют, в частности что их стрелки движутся соответствующим образом. Было бы концептуальной ошибкой предполагать, будто ход часов есть что-то помимо этого правильного функционирования, или же предполагать, будто функционирование часов есть только симптом или знак чего-то еще называемого "ходом" часов, – это как раз то, что "ход" действительно означает или в чем он состоит. Поэтому также ошибочно было бы удивляться, что стало с ходом часов, как только все их наблюдаемые части перестали функционировать. Кроме того, сходной концептуальной ошибкой было бы предположение, будто сознание есть нечто помимо телесного поведения, что подобное поведение есть лишь симптом или знак ментальности или что сознания могут существовать как своего рода остаток, после того как прекратится какое-либо телесное поведение. Согласно Гемпелю, эти утверждения не ложны, но бессмысленны, ибо представляют собой неправильное употребление психологических понятий.

Позиция Гемпеля, таким образом, является наиболее радикальной. Если бы можно было последовательно придерживаться этой позиции, то можно было бы считать, что он преуспел в решении самой проблемы, по отношению к которой другие теории, представленные в данной книге, – всего лишь попытки ее решения. Используя лингвистические посылки – посылки относительно правильного употребления нашей психологической терминологии, – он заключает, что определенные онтологические утверждения (утверждения о том, какого рода вещи существуют) совершенно неуместны. Являются ли ментальные события в действительности физическими или же физические события в действительности ментальны, или это два отдельных класса событий, и, если так, способны ли они к каузальному взаимодействию – все это для логического бихевиориста псевдовопросы. Как об этом говорит сам Гемпель: