Георг Вильгельм Фридрих Гегель - Учение о бытии

По этому определению они неразделимы и вместе с тем определены в противоположность одно другому, как долженствование и предел. Их долженствование есть их отвлеченная определенность, как сущих в себе , которые, однако, вместе с тем, выходят сами за себя, и одно относится к другим так, что каждое имеет бытие через посредство других , как {104} других ; их определенность состоит в том, что в этом своем опосредовании они положены одно для другого, как другое определение. Отталкивание есть положение многих, притяжение положение одного, последнее вместе с тем — отрицание многих, а первое — отрицание их идеализации в одном так, что притяжение есть притяжение лишь посредством отталкивания, а отталкивание есть отталкивание посредством притяжения. Но что тем самым опосредование через другое с самим собою в сущности скорее отрицается, а каждое из этих определений есть их опосредование с самим собою, это оказывается из их ближайшего рассмотрения и приводит их обратно к единству их понятия.

Во-первых, уже во взаимном отношении первоначально еще относительных отталкивания и притяжения, каждое уже предполагает само себя и в этом предположении относится лишь к себе самому.

Относительное отталкивание есть взаимное отстранение имеющихся налицо многих одних, которые должны предварительно находить одно другое, как непосредственные. Но самое отталкивание состоит в том, что есть многие одни; предположение, на котором оно основывается, есть лишь его собственное положение. Далее предположение бытия , присущее одним сверх того, что они положены, и вследствие которого они суть предварительно , также принадлежит отталкиванию. Отталкивание есть то, чрез что одни обнаруживают и сохраняют себя, как одних, чрез что они суть , как таковые. Их бытие и есть самое отталкивание; поэтому оно не есть относительное к другому существованию, но относится лишь к самому себе.

Притяжение есть положение одного, как такового, реального одного, относительно которого многие определяются в своем существовании, лишь как идеализованные и исчезающие. Таким образом, притяжение тотчас же предполагает само себя, именно в идеализации других одних, которые иначе должны бы были быть отталкивающими, сущими для себя и для другого , следовательно, также для какого-либо притягивающего. Против этого определения отталкивания они сохраняют идеализацию не только чрез отношение к притяжению, но оно предположено, есть сама по себе сущая идеализация одних, поскольку они, как одни, включаемые в представление, как притягивающие и неотличающиеся одно от другого, суть одно и то же. Это предположение самого себя, свойственное обоим определениям каждому для себя, далее таково, что каждое из них содержит в себе другое, как момент. В одном предположение себя есть вообще положение себя, как отрицательного , — отталкивание, а то, что в нем предполагается, есть то же , что и предполагающее, — притяжение. То, вследствие чего каждое из них в себе есть лишь момент, есть переход каждого из себя самого в другое, отрицание себя самого и положение самого себя, как другого. Поскольку одно, как таковое, есть выход из себя, оно само состоит лишь в том, чтобы полагать себя, как свое другое, как многое, а многое также состоит лишь в том, чтобы совпадать в себе и полагать себя, как свое другое, как одно, и вследствие того относиться лишь к самому себе, продолжать себя в {105}своем другом; тем самым выход вне себя (отталкивание) и положение себя, как одного (притяжение), даны нераздельно. Но это положено в относительных отталкивании и притяжении, т. е. предполагает непосредственные, существующие одни, так что то и другое есть это отрицание себя самого в себе, а потому также продолжение себя в своем другом. Отталкивание существующих одних есть самосохранение одного через взаимное отстранение других так, что 1, другие одни отрицаются в нем , — это есть сторона его существования или его бытия для другого; но она есть тем самым притяжение, как идеализация одних; и 2, одно есть в себе , без отношения к другим; бытие в себе не только вообще уже давно перешло в бытие для себя, но и в себе , по своему определению, одно есть это становление многих. Притяжение существующих одних есть их идеализация, и положение одного, посредством которого оно вместе, и как отрицание, и как произведение одного, само себя снимает, как положение одного, есть его отрицание в себе, есть отталкивание.

Тем самым развитие бытия для себя завершается и приходит к своему результату. Одно, как бесконечное , т. е. как положенное отрицание, относящееся к самому себе , есть опосредование в том смысле, что оно отстраняет себя от себя, как свое абсолютное (т. е. отвлеченное) инобытие ( многие ), и поскольку оно относится к этому своему небытию отрицательно, снимая его, тем самым есть лишь отношение к самому себе; и одно есть лишь это становление, в котором исчезает то определение, что оно начинается , т. е. что оно положено, как непосредственное, сущее, и вместе с тем, что оно восстановлено, как результат, снова в качестве одного, т. е. также непосредственного , исключающего другое одно, — процесс, который и составляет его, полагает и содержит его постоянно, лишь как снятое. Что снятие определяется лишь как относительное снятие, как отношение к другому существующему, которое тем самым есть порознение отталкивания и притяжения, это видно также в бесконечном отношении опосредования через отрицание внешних отношений непосредственного и существующего, в переходе и в результате именно того становления, которое есть погружение в неустойчивость его моментов или правильнее совпадение с собою в простую непосредственность. Это бытие по тому определению, которое оно теперь получает , есть количество .

Если обозреть вкратце моменты этого перехода качества в количество , то окажется, что качественное имеет своим основным определением бытие и непосредственность, в которых граница и определенность настолько тожественны с бытием нечто, что последнее с его изменением само исчезает; положенное так оно определяется, как конечное. По непосредственности этого единства, в которой исчезло различие , причем последнее имеется однако, налицо в себе там, в единстве бытия и ничто , это различие оказывается инобытием вообще, вне сказанного единства. Это отношение к другому противоречит непосредственности, в которой качественная определенность есть отношение к себе. Это инобытие снимается в бесконечности {106}для себя, которая реализует различие, свойственное ей в отрицании отрицания в нем и в нем самом, в одно и многие одни и их отношения и повышает качественное к единству истинному, т. е. уже не непосредственному, а положенному, как совпадающее с собою.