Рихард Прехт - Любовь

То, что верно в отношении наших ближайших сородичей, никак не подходит нам, людям. Идефикс эволюционных психологов заключается в том, что мы постоянно ищем генетически наиболее приспособленных — на языке эволюционных психологов они называются самыми красивыми и здоровыми — партнеров. Объективных данных в пользу такого взгляда мало — как психологических, так и эволюционно-биологических.

Как правило, люди прежде всего ищут одного: подходящего партнера. Как у мужчин, так и у женщин не всегда партнером по размножению становится самый красивый или самый заботливый. Причины этого могут быть биографические. А также эволюционно-биологические. Биографическая причина заключается в том, что желание иметь детей зависит от ситуации, в которой в данный момент находится человек. Вероятно, самый красивый партнер, с которым мы ложимся в постель в 18 лет, сразу становится противен нашим генам, если дети помешают продолжению учебы или получению профессии. Есть множество идей, которые человек обычно хочет воплотить в жизнь, прежде чем обзавестись семьей и детьми. Есть другая причина отказа от деторождения — наличие в семье достаточного числа детей, может также случиться, что в семье не хватит денег на их воспитание, и т. д. Но и с точки зрения эволюционной биологии выведение породы лучших и красивых особей среди людей представляется бессмыслицей. Об этом говорит даже самый поверхностный взгляд на реалии жизни: красивые и богатые люди имеют детей не больше, чем невзрачные и бедные.

От чего это зависит? Почему на встрече выпускников вы вдруг обнаруживаете, что из трех школьных красавиц две остались бездетными? Почему некрасивый и совершенно неспортивный увалень из вашего класса стал главой семьи и обзавелся шестью детьми?

Фраза Дарвина о том, что человек, оставляя потомство, не следует разуму и логике, которые он применяет к разведению коров, содержит великую мудрость. Основание так считать заключается в том, что мы не можем — в долгосрочной перспективе — распоряжаться дальнейшей судьбой наших собственных генов. Я могу иметь четверых детей, но они не подарят мне ни одного внука. Напротив, единственное дитя может сделать меня многодетным дедушкой. Второе основание заключается в том, что сексуально и эмоционально привлекательные люди обычно хорошо осведомлены об этих своих достоинствах. Соответственно они становятся разборчивыми, пожалуй, даже слишком разборчивыми. Третья причина состоит в том, что сексуально привлекательные люди отнюдь не всегда являются безусловными поклонниками большой семьи. Коротко говоря, идея о том, что генетически наиболее приспособленные люди оставляют самое многочисленное потомство, является чистейшим вздором.

Чарльз Дарвин очень хорошо понимал, что у него возникнут большие трудности, если он попытается перенести свою мысль о «естественном племенном отборе» на человека. Когда в 1859 году из печати вышла книга Дарвина о происхождении животных и растительных видов путем естественного отбора, многочисленные английские и прежде всего немецкие естествоиспытатели и философы поспешили приложить этот принцип к человеку. Дарвин, напротив, отнесся к такой идее весьма скептически. На целых 12 лет он отошел от научной деятельности и за это время посетил в Южной Англии множество мест, где разводили быков, собак и голубей. Особи этих домашних животных получались не в результате естественного отбора, а в результате искусственного их отбора человеком. Отсюда появилось волшебное слово: «половой отбор». В переводе на человеческий язык это означает следующее: лучшие самцы спариваются с лучшими самками. Вероятно, это в равной степени относится и к природе таких высокоразвитых семейств, как птицы и млекопитающие? Но кто является в природе зоотехником? Самки оленей предпочитают самых сильных оленей, самки павлинов (здесь Дарвин ошибался) предпочитают павлинов с самыми красивыми и длинными хвостами. Отбор высших и лучших является, таким образом, природным, естественным принципом. Этот принцип вытекает из логики выбора партнера. Окрыленный этим открытием, Дарвин поспешил представить его на суд ученой и неученой публики. Все высшие животные размножаются путем «полового отбора», и, поэтому всегда выбирают себе партнеров, представляющихся им наилучшими с генетической точки зрения. Странность такого взгляда заключается в том, что существует один-единственный вид, внутри которого начисто отсутствует такая форма половой селекции. Как на грех, этим видом оказался тот, ради которого была создана теория Дарвина: это человек.

Правда, Дарвин тогда не знал, что человек — отнюдь не единственное исключение. Большинство обезьян в размножении не придерживается правил, разработанных скотоводами для быков, да и среди птиц встречается множество исключений. Но из всех животных только у человека — так, во всяком случае, кажется — «половой отбор» целиком и полностью отдан на волю случая. Такой, с позволения сказать, отбор, невозможен с биологической точки зрения именно потому, что становится причиной стойких телесных нарушений. Там, где великие максимы эволюционной психологии подменяются нашей логикой выбора партнеров, изуродованная действительность начинает сползать в пропасть. Следствие — высокомерие и культурный пессимизм. Другими словами: если теория не соответствует действительности, то либо очень многие люди вскоре станут неизлечимо больными, либо все человечество постепенно выродится.

Если этот взгляд на вырождающееся человечество верен, то мы имеем полное право спросить: где и когда существовало нормальное состояние? Может быть, в каменном веке? И каким оно было до этого? Где прикажете искать былое нормальное состояние отбора современных слонов? Среди мастодонтов, мамонтов, среди современных африканских слонов, слонов азиатских? Или оно, это состояние, наступит только в будущем? Тот, кто объявляет каменный век эпохой нормального состояния человека, расцвета его «истинной природы», тот превращает промежуточное биологическое состояние в константу. Но эволюция не терпит констант, она признает только изменения и переменные величины. Тот, кто хочет верно понимать природу, должен понять, что она непрестанно меняется; никто не видел такой точки отсчета, как «истинная природа» человека. Утверждения, описывающие человека как исключительно биологическое существо, некорректны не потому, что они биологические, а потому что они ущербны именно с биологической точки зрения.

Есть превосходное, часто цитируемое изречение консервативного католического философа Карла Шмитта: «Тот, кто произносит слово “человечество”, лжет!» Это строгое предостережение. Шмитт имеет в виду, что нельзя легкомысленно обобщать всех людей — ни культурно, ни биологически. Конечно, верно, что в каменном веке у человека были лучше, чем у современного человека, развиты определенные участки головного мозга. Вполне вероятно и то, что с тех времен наша наследственность не претерпела значительных изменений. Но весьма легкомысленно верить, будто, зная это, можно точно определить, как развивался человек после каменного века.