Рихард Прехт - Любовь

Возможности испытать себя и приблизиться к другим людям на игровом поле Интернета быстро растут. Здесь, на виртуальной сцене, все происходит быстро и в игровой манере, без неловкости и судорожного напряжения, которые сопутствуют знакомствам в реальных ситуациях. Поиск партнера по флирту или спутника жизни не только преодолевает реальное пространство, но и позволяет переступить границы, обусловленные жизненными обстоятельствами и профессиональной деятельностью. Интернет позволяет также преодолеть угрызения совести и сомнения. Тем самым Интернет становится уникальным вторым «жизненным пространством» и «любовным пространством» с очень своеобразными свойствами. Пока этими пространствами в основном пользуются молодые люди. Но решающее значение в ближайшее время эти пространства приобретут для людей старшего возраста. Для них поиск партнера — задача более трудная, чем для юношей и девушек. Шульдт замечает, что наибольшую пользу из знакомств по Интернету могут извлечь люди с особыми интересами и люди, страдающие теми или иными физическими недостатками. Матери и отцы одиночки, слабослышащие, наркоманы и ВИЧ-носители — для каждой из этих групп есть собственные порталы, где встречаются родственные души, где подобное тянется к подобному.

Критики сетевого флирта упрекают его любителей в том, что в таких отношениях отсутствует романтика и присутствует только трезвое мышление. Если бы этот упрек был справедлив, то ищущих любви в Интернете людей можно было бы уподобить генам из капиталистической эволюционной теории Ричарда Доукинса. Эти люди постоянно находились бы в поиске наиболее выгодного вложения своего капитала. По мнению Шульдта, в Интернете происходит как раз нечто противоположное, а именно возрождение классической романтики. «Именно суперсовременный Интернет хранит старую романтическую традицию. Анонимность почтовых сообщений и чата позволяет людям представлять себя в желательном свете — более красивыми и более остроумными, чем они есть на самом деле. Люди представляют себя такими, какими их должны видеть партнеры. Это заявка на преображение. Влюбленность в невидимого незнакомца может оказаться сильнее влюбленности в кавалера из плоти и крови. Эта идеализация, с одной стороны, рискованна, ибо ведет к завышенным ожиданиям. Но, с другой стороны, она глубоко романтична по своей сути и означает возвращение к прежним традиционным шаблонам любви. В сети на первом месте стоит не телесное слияние, оно приходит как венец знакомства. Если современные отношения — это по большей части постельные истории, то в Интернете по необходимости любовная игра отступает на второй план.

Таким образом, мы имеем полное право говорить о возвращении идеалов платонической любви» (116).

Если правда, что — как говорит Галимберти — современность изолирует людей, или — как утверждает Ульрих Бек — делает из них массовых отшельников, то Интернет как раз и выводит тех же людей из этого состояния. Многие социологи, однако, видят в общении по Интернету только риски, а не шансы: страх перед реальными контактами становится глубже, люди, социально детрениро-ванные, уклоняются от обучения социальным нормам. Но в целом все же можно считать, что Интернет указывает современным отшельникам путь из пещеры. В обществе, разучившемся за последние десятилетия писать, пространства флирта во всемирной паутине предоставляют уникальную возможность восстановить утраченные навыки эпистолярного жанра. Для пользователей Интернета портал знакомств стал тем же, чем была почта для ранних романтиков. Мало того, современный миннезанг поразительно похож на миннезанг средневековый. Объяснения в любви и сетевые серенады подчиняются такому же строгому кодексу приличия и непристойности, они так же претендуют на остроумие и оригинальность и даже соперничают с песнями других соискателей руки и сердца. Современные миннезингеры соревнуются не в замке Вартбург, а на портале «Му net is my castle» («Моя сеть — моя крепость»).

Но что сталось со старым добрым домом, классическим гнездом, буржуазной ячейкой, идеальным убежищем — с семьей?

Совет по рекламе и католический союз семьи были едины: такой наглости мы еще никогда не видели. Обе организации изготовились к бою и призвали к немедленному бойкоту. Мишенью морального эмбарго стали бензозаправочные станции компании «Джет», дочернего концерна американского нефтяного гиганта «КонокоФилипс», посмевшей покуситься на священную корову. На рекламном плакате восьмиглавое семейство — как из-под штампа: галстуки, белые воротнички, косые проборы, дебильные улыбки. Под картинкой подпись: «Правильно заправиться — сэкономить на презервативы». Ниже мелкими буквами: «Джет — остаток можете оставить себе». «Извращение!» — бушевала дама, баварский министр по делам семьи. «Жестокое издевательство», — решил председатель церкви земли Гессен-Нассау. Международное общество по правам человека тоже погрозило пальцем: «Оскорбление человеческого достоинства!» Происходило это в 2002 году. Через пару недель рекламные плакаты крамольного содержания были сняты.

Семья — это священный идеал нашего общества, еще более священный, чем был прежде. Кто выступает против семьи, тот становится на одну доску с расистами и сексистами. То, что общество Федеративной Республики Германии отнюдь не дружелюбно к детям, ничего здесь не меняет. Идея семьи — вне обсуждения. Счастливые дети и их не менее счастливые родители улыбаются не только с рекламного плаката компании «Джет». Однако лубки эти кажутся деланными. Или, быть может, они улыбаются на пари?

Для рекламы романтическая семья — такой же крепкий сюжет, как и романтическая парочка. Одиночки неохотно покупают бытовую технику. Для рекламы некоторых продуктов питания дети просто незаменимы. Прежде всего речь идет о завтраках (как будто одинокие люди не завтракают). Излюбленный сюжет: кухонный комбайн для среднего класса, изделие, предназначенное только и исключительно для семьи или для того, что имеют в виду под этим понятием. Несмотря на то, что банки более охотно дают кредиты на строительство бездетным парам, и на рекламных плакатах папа идет к врачу один с буклетом «Маленького Йонаса», сущностный образ семьи тем не менее остается неизменным. И пусть сегодня не существует никакого «семейного телевидения», потому что все смотрят что-то другое, наши дети все равно смотрят исключительно «семейную программу».