П Пандаев - Мракобесие для простаков

Именно об этом говорит Е.И.Рерих: "По всей истории человечества мы видим, что именно джинны строят храмы. Очень показательна легенда о построении джиннами храма Соломона. В жизни на этой ступени эволюции это непреложный закон. Враги и неведомые помогают вознести то, что соглашающимися принимается и часто замалчивается." (14.01.37) [18]

Непонятно, на кого рассчитаны подобные смысловые подтасовки? Ведь только отсутствием более серьезных аргументов можно объяснить пристрастие А.Кураева к чисто аллегорическим сюжетам. При этом, очень трудно поверить в искренность автора, когда подобные сюжеты выбираются в качестве основы для дальнейших разоблачений: "Опираясь на это предание, заискивание именно перед этими жестокими и кровожадными гениями заняло первенствующее место в народном культе". [3]

Не менее серьезным свидетельством А.Кураев считает рассказы Ф.Оссендовского из книги "Звери, Люди и Боги", который, по его словам, "...отказывается давать какую-либо оценку тому, что он встретил; он просто рассказывает" [3]. Возникает вопрос: какие выводы может сделать человек, волею судьбы оказавшийся в Тибете, но не имеющий глубоких представлений о тибетском буддизме? Насколько известно, Ф.Оссендовский не был ученым-тибетологом или этнографом, а был экономистом - министром финансов в правительстве Колчака. Для большей значимости своих ссылок, говоря об Оссендовском, А.Кураев добавляет: "Как и Рерихам, тибетские ламы открыли ему тайну о подземной Шамбале и ее Правителе". Однако, если судить по свидетельствам европейских путешественников и исследователей, тибетские ламы далеко не с каждым европейцем говорили о священных для буддистов понятиях и далеко не каждый исследователь буддизма мог рассчитывать на доверие тибетских лам. Есть достоверные свидетельства о том, что Н.К.Рерих пользовался высоким доверием и уважением буддийских лам Монголии и Тибета. Во время экспедиции по Тибету ему была оказана большая честь - проживание в бывшей резиденции Далай ламы V*, одного из самых ученых и прославленных правителей Тибета. В книге Н.К.Рериха "Шамбала Сияющая" мы можем найти диалог путешественника с ламой, где они говорят о священной стране Шамбале и ее Владыке. В ходе беседы лама очень осторожно, только полунамеками подтверждает предположения собеседника, но эта информация никак не согласуется с теми описаниями, что содержатся в книге Ф.Осендовского. А на картине Н.К.Рериха "Приказ Ригден Джапо" (1927 г.), изображающей Владыку Шамбалы, мы не обнаружим даже приблизительного сходства с тем описанием, что приводит русский министр-путешественник.

Вот как А.Кураев комментирует описание Царя Мира со слов некоего монаха, якобы хранителя библиотеки Далай-ламы: "Вот и я так считаю. Я человек легковерный и доверчивый. Если лама так говорит - значит, так оно и есть. Только слишком уж инфернальные черты сквозят в этом описании царя подземного мира. "Слишком инфернальные" - не для того, чтобы не поверить ламе и Оссендовскому". [3]

Комментируя последнюю фразу А.Кураева, следует отметить, что связь упоминаемого персонажа с Шамбалой существует только в разыгравшемся воображении диакона. В очередной раз мы можем убедиться, что в качестве главных аргументов против буддизма и Рерихов диаконом Кураевым используются мифические персонажи и собственные предположения о связи этих персонажей с предметом критики. Напрашивается вопрос: "Насколько серьезно и объективно такое исследование, особенно для человека, имеющего ученые степени и звания?"

Кроме того, А.Кураев легковерно соглашается с одним лишь Ф.Оссендовским, так как имя ламы, поведавшего автору жуткую тайну в книге не приводится. А о достоверности впечатлений европейцев, не знакомых с буддийской традицией мы уже говорили в предыдущих главах. Остается добавить, что исследование буддизма по впечатлениям случайных путешественников во многом схоже с игрой в "глухой телефон".

Чтобы подкрепить авторитетность приводимого источника А.Кураев ссылается на высказывание Е.И.Рерих об этой книге: "...напрасно думать, что в книге "Звери, Люди и Боги" все граничит с маловероятной фантазией. Там больше правды, чем думают" - но по известным соображениям не приводит цитату целиком.

Вот полный текст цитаты из письма Е.И.Рерих: "Hапрасно думать, что в книге "Звери, Люди и Боги" все граничит с маловероятной фантазией. Там больше правды, чем думают. Так и колдунья, упомянутая в этой книге, все еще жила, когда мы были в Монголии. Так и неожиданный приезд Вел. Вл. Шамб. в Гомпа не есть вымысел. Версию этого мы сами слышали". (19.03.36) [19]

Как видно, здесь говорится только о двух эпизодах, которые подтверждает Е.И.Рерих, а более полный отзыв о книгах данного автора можно найти в другом ее письме:

"...Автор этой книжечки почерпнул свои сведения частью из книг Оссендовского и Сент-Ив Д'Альвейдера, причем заимствовал из них все наименее отвечающее действительности, все отрицательное. ...Но еще раз с грустью приходится убеждаться, как искаженно представляют себе Великих Учителей и Спасителей человечества даже очень интеллигентные и начитанные люди". (08.02.38) [там же]

Обозначив колею для развития сюжета, автор "Сатанизма для интеллигенции" продолжает сгущать краски, приводя ряд "страшилок", направленных на сугубо эмоциональное восприятие критикуемых Учений.

В главе "Шамбала зияющая" читаем: "В буддистских монастырях Монголии и Тибета ежедневное утреннее служение начинается с принесения кровавой жертвы "хранителю веры Чжамсарану и другим лютым божествам и гениям", "божественным палачам и смертоносцам врагов веры и добродетели". [3]

И далее следует устрашающее описание служения, якобы пропитанного кровавыми призывами против врагов буддизма. Заметим, что описание это дано этнографом Позднеевым еще в прошлом веке, поэтому позволим себе усомниться в правильном понимании этнографами прошлого века смысла тибетского символизма. Западное востоковедение того времени находилось во власти многочисленных заблуждений, о чём, в частности, писал проф. Ф.И. Щербатской:

"Долгое время европейская наука ... не обращала на эти сочинения должного внимания. Их считали малопонятными, наполненными пустыми схоластическими тонкостями, под которыми не скрывается ничего ценного. Такой взгляд привёл к тому, что древних индийцев объявили вообще неспособными к точному мышлению и ясному изложению. Эти достоинства приписывали исключительно древнегреческой и современной науке. Такое положение дела продолжалось до возвращения из Индии покойного проф. Бюлера, который ... переучился ... санскритскому языку. Обвинение индийцев в неспособности к ясному мышлению пришлось заменить сознанием неспособности европейских учёных к ясному пониманию индийских текстов." [20]