Джеймс Холлис - В поисках божественной обители: Роль мифа в севременной жизни

В среднем возрасте мы часто начинаем понимать, что эго-структура, которую мы столько лет окружали вниманием и заботой и которая даже помогла нам достичь какого-то успеха (может быть, случайно), – эта самая эго-структура способствовала формированию некоего ложного «Я». Укрепление и поддержка этого ложного «Я» приводит к все большему самоотчуждению человека. Формирование требовало огромной энергии, и вот теперь оно повисло «над пропастью» и в любой момент может сорваться вниз. Но переход через пропасть вызывает тревогу, пугает наступлением депрессии и полной неопределенностью.

Судьба (или мое бессознательное) все время возвращала меня обратно, заставляя стоять около Марсия, словно решив поставить меня на колени перед Цюрихом и вызвать конфронтацию с Самостью. Внешний образ и сам миф не смогли бы так меня затронуть, если бы они не служили отражением моего собственного мифа. Неожиданно для себя я оказался среди богов. Я заслужил унижение, полное уничижение, заслужил, чтобы с меня заживо содрали кожу, – лишь бы мне открылись те части души, которые отвергало мое подвергшееся инфляции Эго. Я должен был понять, что ничего не знаю. Мне следовало постичь и принять постоянное смирение и признать, что таинство намного превосходит мою способность его постичь. Поэтому таинство, которое было скрыто в этом куске камня, проникло внутрь меня, в конечном счете приблизив к богам, но сделало это так, как не могло сделать никакое Эго.

* * *

В этой главе мы затронули лишь несколько наименее известных мифов, чтобы проиллюстрировать главное. Диапазон мифологических мотивов практически бесконечен: он пронизывает все эпохи и культуры, и при внимательном чтении его можно распознать даже между газетных строк.

Каждый миф – это драматизация потоков невидимых энергий, движущихся во вселенной. На какое-то время мы оказываемся в их власти. Все вместе они рассказывают нам об общечеловеческой истории и космической драме. Каждый из них является частью целого, фрагментом главы. Каждый из нас проживает ту или иную версию, следуя глубинным ритмам, лишенным прямого доступа сознания. Будем благодарны тем образам, а также своим сновидениям: через видимые образы они рассказывают нам о незаметной деятельности, которая совершается в истории и внутри нас.

Когда у нас рождается эмоциональный отклик на древнюю историю или мотив, появляется возможность приоткрыть дверь в тот невидимый мир, ибо он воздействует на нас индивидуально. Как только меня затронули образ и судьба Марсия, воплощенные в куске камня двухтысячелетней давности, мне сразу удалось выявить некие глубинные основы своей жизни, уходящие в XII век. Осознанное чтение мифа и образное восприятие позволяют нам узнать о том, что на самом деле боги никуда не исчезли. Они просто изменили свой облик и дают нам знать о себе совершенно иначе.

Юнгианская психология существует в эпоху модернизма и утраты связи с мифологическими истоками. Фрейд, Юнг и другие первопроходцы метода «исцеления словом» по-своему откликнулись, с одной стороны, на разрушение институциональных ценностей, а с другой – на ограничения, налагаемые новой наукой. Они постепенно пришли к выводу, что существуют душевные травмы, которые нельзя излечить никакой деятельностью. Но было бы неправильным считать глубинную психологию «наукой о душе». Наверное, ее суть лучше всего выражена в немецком понятии Seelesorge – «то, что несет в себе душу».

В основе глубинной психологии лежит внимание к душе, забота о ней, осмысление глубоких душевных травм. Большинству современных психологических школ для обращения к человеческой душе не хватает нервной энергии. Бихевиоризм, когнитивная психология и фармакология вносят свой весомый вклад, но все же остаются поверхностными подходами, ибо не уделяют внимания душевным травмам. Глубинный психолог умеет различать симптомы и даже облегчать их воздействие на человека, но вместе с тем перед ним возникает вопрос, что эти симптомы значат и какие в них проявляются душевные травмы.

Именно здесь ясно прослеживается жизненно важная роль мифа: миф очерчивает контуры движения души. Иногда аналитик может узнать мифологему в сновидении человека и определить характер травмы и возможный способ ее исцеления. Он задается вопросом: «Какой именно миф проживает этот человек?»

Юнг определил невроз как жизнь, ограниченную слишком узким индивидуальным мифом. В двадцатые годы XX века он задал себе вопрос: «В чем заключается мой собственный миф?» – и не смог на него ответить. Так началось его напряженное самопознание, работа над своими сновидениями, разработка метода, называемого активным воображением, и погружения в глубину собственной психики, которые могут либо погубить человека, либо его исцелить. Он вступал в диалог с глубинными образами, которые поднимались ему навстречу, и после соприкосновения с этими расщепленными энергиями происходила их частичная интеграция и расширение поля деятельности его сознания. В конечном счете роль терапии, медитации, активного воображения и интерпретации сновидений заключается именно в том, чтобы помочь человеку жить осознанной, рефлексивной жизнью. Увидев соответствие своей внешней жизни спонтанным образам, порожденным внутренней жизнью, мы ощутим глубинный резонирующий отклик и обретем исцеление. Согласно Евангелию гностика Фомы, Христос сказал: «Если ты познаешь, что у тебя внутри, то, что ты познаешь, спасет тебя. Если ты не познаешь, что у тебя внутри, то, что ты не познаешь, погубит тебя» [157] Elain Pagels, The Gnostic Gospels, p. 152. .

Даже политики получили представление о потере мифологического сознания и наших поисках современного мифа. В 1994 году президент республики Чехия Вацлав Гавел прибыл в Филадельфию, где ему должны были вручить почетную награду – медаль Свободы (годом раньше она была вручена Манделе и ДеКлерку). В свою очередь, Гавел отметил, что наше время – это эпоха грандиозного переворота:

«Отличительными чертами этого перехода является смешение и взаимное растворение культур, наряду с огромным разнообразием интеллектуального и духовного мира. В это время приходят в упадок все традиционные системы ценностей и открываются и переоткрываются культуры, разделенные пространством и временем… [Для нас] искусственный миропорядок прошлых десятилетий прекратил свое существование, а новый миропорядок просто еще не появился. В таком случае главная задача политиков в конце этого века состоит в создании новой модели сосуществования разных культур, народов, наций и религиозных конфессий внутри одной взаимосвязанной цивилизации» [158] Эта и несколько последующих цитат взяты из текста «Послания президента республики Чехия его превосходительства Вацлава Гавела по случаю церемонии награждения медалью Свободы», Филадельфия, 4 июля, 1994 года. .