Михаил Тареев - Цель и смысл жизни

Наши искушения подобны тем, которые ради нас претерпел и победил Господь Иисус Христос. Его победа — наша победа... Как любовь воплощается чрез веру, так сама вера побеждает мир чрез борьбу с искушениями, чрез победу над ними.

VII

Вера утверждает только внутреннее богосыновнее достоинство человека. Но пока человек пребывает в этом мире как существо духовно-телесное, для него богосыновнее достоинство, как только внутренее, не полно. Равным образом богосыновнее достоинство христианина ограничивается царством мира сего, которым не признается это достоинство. Посему, страдая как существо духовно-телесное от мира за Христа, участвуя в Христовых страданиях, христианин, хотя уже и теперь имеет в себе вечную жизнь и участвует в Христовой славе, однако только ожидает полного участия в славе Христа (1 Пет. IV, 13 и др.). Наконец земная слава христианина ограничивается со стороны внешней природы, которая также только ожидает откровения славы сынов Божиих. Все это не значит, что слава должна стать внешне-видимою, внешне проявиться в теле, природе и мире: это противоречило бы самому существу божественной славы, так как божественная жизнь по существу духовно-невидима. Не слава Божия, для полноты нашего участия в ней, изменится в своей природе, но изменимся мы и наше положение в видимом мире, — изменимся так, что уже вполне будем участвовать в славе Христовой. Посему вера в нас становится надеждою: надежда — это вера, победившая искушение. «Смотрите, — пишет апостол любви, — какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его. Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть. И всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя, так как Он чист» (1 Иоан. III, 1—13). «Думаю, — пишет другой апостол, — что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас. Ибо тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих: потому что тварь покорилась суете не добровольно* но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне; и не только она, но и мы сами, имея начаток духа, и мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего. Ибо мы спасены в надежде. Надежда же, когда видит, не есть надежда: ибо если кто видит, то чего ему и надеяться? Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении» (Римл. VIII, 18-25).

«Должно христианину иметь упование, радость и чаяние будущего царства и избавления, и говорить: если не избавлен я сегодня, буду избавлен на утро. Если не будет у человека пред очами радости и надежды, что приимет избавление и жизнь, то не возможет стерпеть скорбей и принять на себя бремя и шествие тесным путем. А сопровождающие его надежда и радость делают, что он трудится, терпит скорби, и принимает на себя бремя, и идет тесным путем» (св. Макарий Великий).

Надежда дается терпением, которым и побеждает искушение веры. «С великою радостью, — пишет апостол, — принимайте, братья мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение; терпение же должно иметь совершенное действие, чтобы мы были совершенны во всей полноте, без всякого недостатка» (Иак. I, 2—4). «Оправдавшись верою, — пишет другой апостол, — мы... хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Римл. V, 1—5). Нам заповедано терпение: «терпением вашим спасайте души ваши» (Лук. XXI, 19 ср. VIII, 15);« претерпевший до конца спасется» (Мф. X, 22; XXIV, 13; Мр.ХШ, 13). Это—терпение Господа (2 Сол. III, 5; Апок. 1,9).

Чего же мы ожидаем? Не видимого тысячелетнего царства Христова над всем миром мы ожидаем, не телесного благосостояния, не внешней чудесной власти над природою, но мы ожидаем того царства, в котором Бог уничтожит пищу и чрево (1 Kop. V, 13), мы ожидаем духовного тела (XV, 44), нового неба и земли (2 Пет. III, 13). Мы ожидаем не материализации духа, а одухотворения природы. Наше жительство на небесах (Фил. III, 20—21). Наша надежда в том, что смертное будет поглощено жизнью, временное вечным, видимое внутренним и невидимым, плоть духом.

Каким же путем будет достигнута каша надежда? Духовная божественная жизнь прежде всего проявляется в мире как внутренняя жизнь христианина. И вот чрез него-то дух должен проникнуть в природу и мир и подчинить их себе. Почему Господь наш Иисус Христос не молил Бога, чтобы Он взял Его учеников из мира, но только чтобы сохранил их от зла? Он хотел, чтобы они были не от мира, как и Сам Он был не от мира, но Он послал их в мир, как и Его Самого послал Бог в мир (Иоан. XVII, 15—18). Царство небесное подобно закваске, которую женщина, взяв, положила в три меры муки, доколе не вскисло все: таково действие христианского духа по отношению к природе и миру. Это действие совершается чрез Церковь благодатью.

I

Выше сказано, что составляющие основу духовной жизни божественная любовь и вера, чтобы быть действительными в христианине, должны быть его любовью к другим людям и его служением меньшим братьям Христа. Но в этом еще не вся связь христианина с братьями по вере. Не только христианин должен любить других людей и признавать их братьями Иисуса Христа, но для действительности его духовной жизни необходимо также, чтобы его любили люди верующею любовью Иисуса Христа. Христианин может истинно жить духовною жизнью только в обществе христиан, как человеческою жизнью он может жить только в человеческом обществе. Христос сказал: «где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди их» (Мф. XVIII, 20). Это собрание людей во имя Христа, общество избранных из мира Его учеников (Иоан. XV, 19) есть Его Церковь. Только о Церкви Своей, а не об индивидуальной духовной жизни Христос сказал, что врата ада (т.е. все враждебные силы) не одолеют ее (Мф. XVI, 18). Вне Церкви христианское спасение для человека невозможно. Здесь уместно снова припомнить приведенные выше слова преп. Симеона о том, что христиане между собою составляют некую златую цепь, что каждый христианин — особое звено в этой цепи, соединяющееся с другими посредством веры, добрых дел и любви.

Основной характер христианской Церкви состоит в предании и единстве. Под преданием разумеется непрерывность христианской жизни, имеющей свое начало в Иисусе Христе. Это общий смысл церковного предания; в частности оно есть непрерывная преемственность христианского учительства — предание в учении1. Предание потому выражает основной характер Христовой Церкви, что духовная жизнь имеет свое начало во Христе. Но поэтому же все христианские общины, как имеющие единое начало, как утверждающиеся в одном корне, родственны между собою: в них одна жизнь, один дух. Это — церковное единство. Между собою отдельные христианские общины, как « христиане одного общества, должны блюсти общение любви, которая возрастает в них только чрез общение. Разделение не может быть безвредным ни для одной из общин, отделяющихся от церковного единства. Отсюда видно, какую чрезвычайную важность имеет для нашего времени вопрос о соединении Церквей...