Ален Роб-Грийе - Соглядатай

Затем левой рукой он берет за левый нижний угол первую прямоугольную картонку и держит на уровне своей груди, наклонив на сорок пять градусов от себя и так, что оба длинных ребра оказываются параллельны поверхности стола. Большим и указательным пальцами правой руки он берет защитную бумагу, прикрепленную на верхней части картонки; держа эту бумагу за правый нижний угол, он приподнимает ее и заворачивает вокруг оси крепления до тех пор, пока она не минует своего вертикального положения. Затем он отпускает бумагу, которая, одним своим краем по-прежнему держась на верхней части картонки, свободно продолжает заворачиваться назад и в конце концов снова занимает почти вертикальное положение, хотя и немного смещенное благодаря естественной жесткости бумажного листка. В это время правая рука возвращается к груди коммивояжера, то есть опускается на высоту середины картонки и одновременно перемещается влево. Сжатые вместе большой и указательный пальцы вытягиваются вперед, а остальные три пальца загибаются внутрь ладони. Он приближает конец вытянутого указательного пальца к кругу циферблата часов, находящихся на…

…к кругу циферблата часов, находящихся на его запястье, и говорит:

– Четверть пятого ровно.

У основания выпуклого стекла он видит длинный и заостренный ноготь своего пальца. Он, разумеется, подстригал их совсем иначе. И с сегодняшнего вечера…

– Сегодня вовремя, – говорит женщина.

Она удаляется в сторону носовой части маленького пароходика, сразу же скрывшись в толпе пассажиров, теснящихся на палубе. Большинство из них еще не устроились на время поездки; они беспорядочно бродили в поисках удобного места, толкались, окликали друг друга, собирали и пересчитывали багаж; другие стояли вдоль борта со стороны мола, желая в последний раз махнуть рукой оставшимся на берегу семьям.

Матиас же облокотился на планшир и стал смотреть на воду, которая набегала косой волной, умирая на каменном склоне. Всплески и покачивание поверхности воды в укромном углу возле причального спуска были слабыми и мерными. Чуть дальше вправо ребро, образованное наклонной плоскостью и вертикальной стенкой, начало наискось удаляться.

Сирена издала последний резкий и протяжный гудок. Затем послышался электрический звонок поднимаемого трапа. Полоса глубокой, чернеющей воды у борта корабля незаметно увеличивалась.

За ней сквозь тонкий слой воды, покрывающей камень, чрезвычайно отчетливо проглядывали все мельчайшие шероховатости плит, а также цементные швы, разделяющие их более или менее впалыми линиями. Неровности в воде казались и более явственными, чем на воздухе, и в то же время более нереальными, представая взгляду в резко очерченных – быть может, преувеличенно резких – тенях, не создавая при этом впечатления, что эти выступы настоящие, словно это было только изображение, создающее иллюзию реальности.

Прилив продолжался, хотя уровень моря уже был высок по сравнению с тем, что было утром, когда пароход причаливал. Коммивояжер подошел к причалу, чтобы взглянуть на пассажиров: там были только безобидные на вид граждане, возвращающиеся домой местные жители, которых на пристани ждали дети и жены.

На подножие еще сухой части наклонного спуска накатила волна посильнее, внезапно увлажнив новый участок шириной по меньшей мере в пятьдесят сантиметров. Когда она откатилась, на гранитном камне проступили многочисленные серо-желтые знаки, которые до сих пор были не видны.

В укромном углу возле причального спуска вода мерно вздымалась и опадала, напоминая коммивояжеру движение волн на многие мили от маленького острова, у плавучего буя, мимо которого проходил корабль. Он подумал, что часа через три сойдет на берег. Он слегка отступил, чтобы бросить взгляд на фибровый чемоданчик, стоящий у его ног.

Это был большой жестяной буй, подводная часть которого состояла из острого конуса, над которым возвышалась сложная конструкция из металлических прутьев и пластин. Все это вместе поднималось из воды на три-четыре метра. Около половины этой величины составляло само по себе коническое основание. Все остальное делилось на три, очевидно, равные доли: сначала, как продолжение конуса, шла небольшая решетчатая башенка квадратного сечения – четыре металлические опоры, соединенные поперечинами. Над ней было нечто вроде цилиндрической клетки с вертикальными прутьями, в центре которой находился световой сигнал. Наконец, все сооружение венчали, отделенные от цилиндра стержнем, продолжающим его главную ось, три сплошных и расположенных один над другим равносторонних треугольника, так что на вершине одного покоилась середина горизонтального основания следующего. Вся эта конструкция была выкрашена в глубокий черный цвет.

Поскольку сооружение это было слишком тяжелым, чтобы следовать движению волн, уровень воды возле стенок конуса поднимался и опускался в ритме их качания. Несмотря на прозрачность воды, подробности дна не просматривались – только пляшущие формы: каменные гряды, скалы, длинные водоросли или просто отражения многочисленных…

Коммивояжер снова подумал, что через три часа он сойдет на берег.

Robbe-Grillet A. Les Gommes. Paris, 1953. P. 38.

Robbe-Grillet A. Le Miroir qui revient. Paris, 1984. P. 216.

Robbe-Grillet A. Le Miroir qui revient. Paris, 1984. P. 21.