Карл Маркс - Собрание сочинений, том 26, ч.2

А. Смит ошибается в том отношении, что он особую конъюнктуру рынка, при которой на рынке господствует наиболее продуктивная шахта (или земля), объявляет всеобщим случаем. Но если предположить этот случай, то он рассуждает (в общем) правильно, а Рикардо неправильно. Смит предполагает, что при данном состоянии спроса и при относительно большой продуктивности наилучшей шахты последняя может протолкнуть на рынок весь свой продукт только тогда, когда она продает уголь дешевле, чем конкуренты, когда цена ее продукта ниже прежней рыночной стоимости. В результате этого падает цена продукта и для худших шахт. Рыночная цена падает. Это падение во всех случаях понижает ренту на худших шахтах и может даже привести к полному ее исчезновению. Ибо рента равна избытку рыночной стоимости над ценой издержек продукта независимо от того, равна ли эта рыночная стоимость индивидуальной стоимости продукта определенного разряда земли (или шахт) или нет. Прибыль, чего не замечает Смит, может в результате этого уменьшиться лишь в том случае, если станет необходимым изъять часть капитала и сократить размер производства. Если рыночная цена, регулируемая при данных условиях продуктом лучших шахт, падает так низко, что совсем не дает для продукта наихудшей шахты никакого избытка над ценой издержек, то наихудшую шахту может разрабатывать только сам собственник. При этой рыночной цене ни один капиталист не будет платить ему ренту. Его собственность на землю не дает ему в этом случае власти над капиталом, но она устраняет для него то сопротивление, какое встречают другие капиталисты при вложении капитала в землю. Для него земельная собственность не существует, так как он сам является земельным собственником. Следовательно, он может использовать свою землю для добычи угля, как и для любой другой отрасли производства, т. е. может использовать ее в том случае, если рыночная цена продукта, которую он сам не определяет, а находит уже установленной, дает ему среднюю прибыль, покрывает его цену издержек.

И отсюда Рикардо заключает, что Смит противоречит самому себе! Из того, что прежняя рыночная цена определяет, в какой мере новые шахты могут быть пущены в ход самими собственниками их, т. е. могут разрабатываться в условиях фактического исчезновения земельной собственности, так как при прежней рыночной цене они обеспечивают предпринимателю цену издержек, — он заключает, что эта цена издержек определяет рыночную цену! Но тут он снова прибегает к нисходящей линии и заявляет, что менее продуктивная шахта может разрабатываться только в том случае, если рыночная цена продукта поднимается выше стоимости продукта лучших шахт; между тем необходимо только то, чтобы она превышала цену издержек или даже всего лишь оплачивала ее для худших шахт, эксплуатируемых самими собственниками их.

К тому же, если Рикардо полагает, что, «когда количество» (добываемого угля) «благодаря применению новых методов увеличивается, его цена должна упасть, и разработка некоторых шахт должна прекратиться», — то ведь это зависит лишь от степени падения цены и от состояния спроса. В том случае, когда при таком падении цен рынок может поглотить весь продукт, плохие шахты всё еще будут давать ренту, если при падении рыночной цены всё еще остается некоторый избыток рыночной стоимости над ценой издержек более бедных шахт; если же рыночная цена всего лишь покрывает эту цену издержек, т. е. совпадает с ней, то более бедные шахты будут разрабатываться их собственниками. Но в обоих случаях нелепо говорить, что цена издержек наихудшей шахты регулирует рыночную цену. Конечно, цена издержек наихудшей шахты определяет соотношение между ценой ее продукта и регулирующей рыночной ценой и решает поэтому вопрос о том, [618] может ли разрабатываться эта шахта или не может. Но вопрос о том, может ли при данной рыночной цене эксплуатироваться земля — или шахта — определенной степени продуктивности, не имеет, очевидно, ничего общего и отнюдь не совпадает с тем обстоятельством, регулирует ли рыночную цену цена издержек продукта этой земли или этой шахты. Если бы при возросшей рыночной стоимости было необходимо или возможно добавочное предложение, то рыночную стоимость регулировала бы наихудшая земля, но тогда она и давала бы абсолютную ренту. Это как раз тот случай, который противоположен случаю, предполагаемому у Смита.

В-третьих, Рикардо (стр. 395–396) [Русский перевод, том I, стр. 272–273] упрекает Смита по поводу того, что по мнению последнего дешевизна сырых продуктов, например замена хлеба картофелем, вызывающая падение заработной платы и уменьшение издержек производства, приводит к тому, что земельному собственнику достается большая доля — а также и большее количество — продукта. Рикардо возражает против этого:

«Ни одна часть добавочного чистого продукта не пошла бы на увеличение ренты; вся добавка неизменно пошла бы целиком на увеличение прибыли… Пока обрабатываются земли одного и того же качества и пока не произошло никакого изменения в их относительном плодородии или других преимуществах, рента всегда будет сохранять свое прежнее отношение к валовому продукту» (стр. 396) [Русский перевод, том I, стр. 273].

Это безусловно неверно. Доля земельной ренты, а потому и ее относительная величина, упадет. Картофель, введенный в качество главного предмета питания, снизил бы стоимость рабочей силы, необходимое рабочее время сократилось бы, прибавочное рабочее время, а потому и норма прибавочной стоимости увеличились бы; следовательно, при прочих равных условиях, строение капитала изменилось бы, стоимость переменной части уменьшилась бы по отношению к стоимости постоянной части, хотя масса применяемого живого труда осталась бы прежней. Норма прибыли поэтому повысилась бы. В этом случае мы имели бы падение абсолютной ренты и относительное падение дифференциальной ренты (см. стр. 610, таблицу С {86} ). Эта причина оказала бы одинаковое действие на земледельческий и неземледельческий капитал. Общая норма прибыли повысилась бы, и рента поэтому упала бы.

В главе 28-й («О сравнительной стоимости золота, хлеба и труда в богатых и бедных странах») Рикардо пишет:

«Ошибка д-ра Смита, проходящая красной нитью через весь его труд, заключается в предположении, что стоимость хлеба постоянна и что, хотя стоимость всех других вещей может повыситься, со стоимостью хлеба это никогда не может произойти. По его мнению, хлеб всегда имеет одинаковую стоимость потому, что он всегда может прокормить одинаковое число людей. Точно таким же образом можно было бы сказать, что сукно всегда имеет одну и ту же стоимость, потому что из него всегда можно сделать одно и то же количество сюртуков. Что общего имеет стоимость со способностью вещи служить пищей или одеждой?» (стр. 449–450) [Русский перевод, том I, стр. 307].