Валентин Асмус - Платон

В понятии об идее у Платона сочетается то, что делает «идею» 1) причиной (aitia), или источником бытия вещей, их свойств и их отношений; 2) образцом (paradeigma), взирая на который демиург творит мир вещей; 3) целью (telos), к которой как к верховному благу стремится все существующее.

Но есть в этом понятии и еще один аспект, и притом чрезвычайно важный. В нем «идея» Платона сближается со смыслом, который это слово, под прямым влиянием именно Платона, получило в обиходном словоупотреблении у цивилизованных народов. В этом значении «идеи» Платона уже не само бытие , а соответствующее бытию понятие о нем, замысел, руководящий принцип, мысль и т. п.

У самого Платона на первом плане стоит онтологическое и телеологическое значение слова «идея» в разъясненном выше смысле. Но так как, по убеждению Платона, различию видов бытия строго соответствует различие видов познания , направленного на бытие, то в плане познания «идее», т. е. истинно сущему бытию, соответствует понятие об этом бытии.

По своему историко-философскому источнику и происхождению гносеологический аспект термина «идея» восходит у Платона к учению Сократа о знании. Именно Сократ определил знание как мысль, и притом как мысль , направленную на родовые, общие черты предмета, т. е. определил знание как общее понятие .

В плане познания бытия и сущностей бытия Платон понятия, или идеи, относящиеся ко многим одноименным вещам, называет «родами» и «видами». «Виды» получаются из «родов» в результате разделения «рода», т. е. множества, которое заключает в себе «род», на соподчиненные «роду» части его полного объема. В деле познания постоянно возникает задача постигнуть единый, охватывающий все свои частные разряды «род», а также обратная задача: различить все «виды» данного «рода». Рассмотрение области идей необходимо предполагает как искусство восходить к «роду» (соответственно к понятию о классе предметов), так и искусство различать внутри «рода» входящие в него «виды».

Исследование «идей» есть созерцание умом самих сущностей, а не одних лишь теней сущностей ( Платон , Государство, VII, 532 С; 534 В). Исследованием этим предполагается, во-первых, метод восхождения умом до «идей» как до начал. Это метод отыскивания во многом одного (hen) или общего (ta coina); отыскание единого и общего, будучи достигнуто, приводит душу к тому, что в понятии или посредством понятия душа созерцает саму «идею» в онтологическом смысле слова. Во-вторых, этим исследованием предполагается метод нисхождения, идущего от начал (родов) к видам, или, иначе говоря, метод деления родов на виды.

Характеристика этого двойного метода развита Платоном в «Федре». Здесь первый метод называется соединением, а второй метод — делением (diairesis) ( Платон , Федр, 249 В-С; 265 D-В; 277 В; ср. Государство, VI, 511 В и там же, VII, 533).

Итак, «идеи» Платона — зримые умом фигуры, или формы, вещей. Но сказать, что у Платона «идеи» — формы, еще совершенно недостаточно. «Идеи» — не только сами по себе существующие формы. Платон наделяет их целым рядом важных свойств. Наиболее полная характеристика этих свойств «вида», или «идеи», развита Платоном при исследовании «идеи» прекрасного в диалогах «Федон», «Пир», «Филеб».

По Платону, к созерцанию прекрасного философ поднимается по ступеням. Кто поднимается по ступеням, созерцания прекрасного не беспорядочно, но в правильной последовательности, тот в конце этого подъема «увидит нечто удивительно прекрасное по природе» ( Платон , Пир, 210 Е). «Он увидит прежде всего, что прекрасное существует вечно, что оно ни возникает, ни уничтожается, ни увеличивается, ни убывает; далее, что оно ни прекрасно здесь, ни безобразно там; ни что оно то прекрасно, то не прекрасно; ни что оно прекрасно в одном отношении, безобразно в другом; ни что в одном месте оно прекрасно, в другом безобразно; ни что для одних оно прекрасно, для других безобразно» (там же, 211 А).

Далее мы узнаем, что перед созерцающим «идею» прекрасного созерцаемое «не предстанет… в виде какого-либо облика, либо рук, либо какой иной части тела, ни в виде какой-либо речи или какой-либо науки, ни в виде существующего в чем-либо другом, например, в каком-либо живом существе, или на земле, или на небе, или каком-либо ином предмете» (там же, 211 А-В).

Опираясь на эту характеристику, можно установить ряд важных признаков платоновского определения прекрасного, и не только его одного, но и признаков каждого «вида» («эйдоса»), каждой «идеи». Эти признаки — объективность бытия «идеи», ее безотносительность, независимость от всех чувственных определений, от всех условий и ограничений пространства, времени и т. д.

«Идея» противопоставляется у Платона всем ее чувственным аналогам, подобиям и отображениям в мире вещей, воспринимаемых нами посредством чувств. Чувственные вещи необходимо изменчивы и преходящи, в них нет ничего прочного, устойчивого, тождественного, постоянного. Эта непрерывная текучесть, изменчивость чувственных вещей раскрывается в ряде диалогов Платона, в том числе в «Федоне». «А что мы скажем, — спрашивает здесь Сократ Кебета, — о многих прекрасных вещах, ну, допустим, о прекрасных людях, или плащах, или конях, что мы скажем о любых других вещах, которые называют тождественными или прекрасными, короче говоря, обо всем, что одноименно вещам самим по себе? Они тоже неизменны или, в полную противоположность тем, первым, буквально ни на миг не остаются неизменными ни по отношению к самим себе, ни по отношению друг к другу?» — «Они все время меняются», — отвечает Кебет ( Платон , Федон, 78 Е).

Напротив, «идея» прекрасного, т. е. прекрасное само по себе, истинно сущее прекрасное, не подлежит — так утверждает Платон — никакому изменению или превращению, идея эта совершенно тождественна самой себе и есть вечная сущность. «То бытие, существование которого мы выясняем в наших вопросах и ответах, — спрашивает Сократ, — что же оно всегда неизменно и одинаково или в разное время иное? Может ли равное само по себе, прекрасное само по себе, все вообще существующее «само по себе», то есть бытие, претерпеть какую бы то ни было перемену? Или же любая из этих вещей, единообразная и существующая сама по себе, всегда неизменна и одинакова и никогда, ни при каких условиях ни малейшей перемены не принимает?» — «Они должны быть неизменны и одинаковы, Сократ», — отвечает Кебет (там же, 78 D).

Как «идея» прекрасное есть сущность, чувственно не воспринимаемая. Платон характеризует сущность, например сущность прекрасного, как безо'бразную, бесформенную . Такими чертами характеризуется истинно сущее в «Федре». Это не лишенность формы, или безусловное отсутствие формы, а нечувственный характер образа, или формы. По разъяснению Платона, в этом диалоге местопребывание «идей» — не чувственно зримые, а «наднебесные места» (hyperoyranios topos). Эти места «занимает бесцветная, бесформенная, неосязаемая сущность (he gar achromatos te cai aschematistos cai anaphes oysia ontos oysa), подлинно существующая, зримая лишь кормчему души-разуму» ( Платон , Федр, 247 С).