Генрих Грузман - Человек, личность, духовность

Неверно считать общественным идеалом некое значительное коллективное явление, сказывающееся на судьбе духовной общности (революции, общественные перевороты, реформации), - идеал представляет собой концентрат индивидуальных ценностей личности, а общественным он будет потому, что был привнесен личностью в общество; иными словами, общественный идеал есть характерное лицо личности в общине, или же персональное обозначение личности в ансамбле духовных инструментов. В этом заключена наиболее динамическая и идейно ёмкая часть богопостижения, составляющая индивидуалистский полигон духовности. Духовность всегда и везде выступает в качестве формы всеобщности, и это означает, что никакой общественный идеал, каким бы значительным он не был, не в состоянии даже на краткое время заместить духовность целиком; идеалы Пушкина или Гёте никогда не заслоняли собой всю русскую или немецкую духовности. Духовность, таким образом, именно как форма всеобщности несёт себеприсущий дух, как некое типическое отличие конкретной духовной общности, вбирающее в себя качественную специфику среды своего обитания. Наряду с духовностью (всеобщим) наличествует аналогичное образование, дающего себеприсущий дух самосознания - индивидуальности, являющейся противоречием всеобщности. Итак, та реальность, которая знаменуется духовностью, состоит из двух условных граней единого многогранника духовного мира: дух всеобщего (духовности) и дух самосознания (личности). Дух духовности и дух личности образуют виртуальное генеральное отношение, на базе которого оформляется внешний континуум человеческого существования, поскольку личность опирается на оба духа, но влекома своим Я. Исход общественного идеала личности олицетворяет завершение процесса сплавления индивидуального и всеобщего и выход целокупного продукта. Следующая стадия служения идеалу выходит за контуры континуума, ибо действующий творец уже не есть индивидуум, и опирается на дух духовности, а не на свой утраченный дух, имея в себе другие функции - функции Богочеловека, погружённого в богочеловечество.

Русская духовная философия, где термин "духовность" употребляется в качестве расхожей идиомы, не видит в духовности предмет для рефлексии, и не находит в ней никакого другого смысла, кроме отождествления с церковным сознанием, а потому русская духовность не подлежит анализу и берётся с заведомо положительным знаком. Действительно, духовность не подлежит духовному суду и не может состоять под критическим обзором, - её оправдательный документ в том, что она есть. Но можно и должно выводить оценку духовности в отношении и со стороны действующего в ней общественного идеала, создающего духовный климат в определённых пространственно-временных границах. К примеру, понятно, что антисемитизм не может соответствовать духу духовности ни в каких формах, а исторические факты свидетельствуют, что антисемитизм являет себя в качестве общественного идеала во многих духовностях, аналогично как многие другие государственные указы и диктаторские руководства. Очень любопытная ситуация в этом свете складывается в современной русской духовности. В напыщенно-менторском предисловии к "Статьям и письмам" В.С. Соловьёва С.С. Аверинцев высказался: "Ясно, что Бердяев или Фёдоров - неотторжимая часть русской культуры; они входят в наше бытие - мы уже не можем иначе" (журнал "Новый мир" 1989г. 1; выделено мною - Г.Г.). Раздел журнала, где помещается выступление С.С. Аверинцева, называется "Из истории русской общественной мысли", - но должно понимать, что "общественная мысль", равно как "общественный разум" или "общественная воля", чужды по природе сути русской духовной философии, признающей единственный приоритет - индивидуальную личность, а общественный (коллективистский) предикат - ставка воинствующего материализма. В.С. Соловьёв, отвергая упрёк Н. Михайловского в адрес Достоевского о том, что его творчество лишено общественного идеала, разъясняет, что носители социальной идеи "просто берут всю мерзость человеческую, как она есть, и самодовольно подносят её нам под видом общественного идеала"(1989, с. 206). Насильственно внедрённый в русскую духовность большевистский (общественный) идеал совершил уникальное в тысячелетней России злодейство: изгнание из страны творцов духовных ценностей и разрушение мозгового центра русской духовности (эпизод "философский пароход", 1922 год). Разумеется, что Бердяев и Фёдоров есть "неотторжимая часть русской культуры", но вовсе не разумеется, что можно автоматически принадлежать к такой русской культуре, не выдохнув из своих трахей бескультурья воинствующего материализма, и разумеется, что не они входят в наше бытие, а мы обязаны идти к ним.

В чисто онтологическом, тобто сугубо реальном, аспекте духовность охватывает и соответственно проявляет себя в механизме процесса общения. В этом механизме взаимоотношение индивидов положено и как условие, и как следствие, и как метод процесса, что в итоге обращается в общее явление - культурное творчество. Выход культуры на духовность и духовности на культуру совершенно очевидно, и они воспринимаются едва ли не как синонимы, - во всяком случае, если допустимо выражение духовная культура , то словосочетание культурная духовность звучит как плеоназм, ибо, если есть духовность, то не может не быть культуры. Иными словами, речь идёт об инициировании духовностью культурной силычеловека, предназначенной явиться в ноосферное общество в облике философской культуры . Априорно ясно, что подобный антропософский аспект духовности влечёт за собой углублённую рефлексию духовности, как данной существенности с мотивированной оценкой условий проявления человека как культурной силы. Многообразие содержаний разных духовностей служит причиной появления разнокачественных по своим культурным возможностям, даже как бы различным, культурным силам, несущих разные функциональные нагрузки при формировании философской культуры. В материалистической парадигме человечества бытует исходная генетическая разделённость духовностей, сформированная, прежде всего, на базе географических и исторических, тобто материальных, условий. Эта последняя многократно усилена за счёт множества вторичных наложенных распадов (национальных, религиозных, государственных, классовых, политических и прочая), и в соответствии с материалистическими законами регулярно приводится во враждебное противоборство, являясь вечным источником межродовых и внутригражданских смут и розни. Этот материалистический процесс, исторически прослеживаемый в виде пульсационного чередования распадов и интеграций, часто на насильственной основе, явственно чужд смыслу любой духовности, которая воочию существует единственно на базе духовного общения и имеет в своей основе тенденцию к единению. Своим нравственным пространством будущее Всеединство устраняет и ликвидирует все границы и разделы, генерирующие флюиды вражды и препятствующие общению, и каждая духовность вносит свой соответствующий вклад в богоугодный процесс всеобщего слияния земных индивидов.