Марк Баскин - Монтескье

При всей ограниченности такого подхода к обществу и государству он имел серьезное прогрессивное значение в борьбе с феодальноцерковными учениями.

Не менее решительно выступил Монтескье против теорий, отождествляющих власть государя с властью отца. Нельзя судить о государственном устройстве, доказывал просветитель, по аналогии с семейными отношениями. Крестьяне отнюдь не являются детьми своих феодалов, а их феодалы не похожи на родителей.

«Основываясь на том, — читаем мы в книге первой „О духе законов“, — что отеческая власть установлена самой природой, некоторые полагают, что правление одного — самое естественное из всех. Но пример отеческой власти ничего не доказывает, ибо если власть отца и представляет некоторое соответствие с правлением одного, то власть братьев по смерти отца или по смерти братьев власть двоюродных братьев — соответствует правлению нескольких лиц. Политическая власть необходимо предполагает союз нескольких семейств» (14, стр. 167).

Современные реакционные французские историки и философы объявляют Монтескье идеологом провинциальной знати. Но ведь именно провинциальная аристократия любила обосновывать свои привилегии патриархально-семейными традициями. Монтескье же высмеивал эти традиции, выступал как выразитель интересов поднимающегося третьего сословия, как борец против феодально-сословного строя.

Будучи представителем правого крыла просветителей, Монтескье не верил в силы и способности народных масс, в их революционный энтузиазм. Но ведь даже просветитель-демократ Руссо, искренний пропагандист народного суверенитета, оставлял за трудящимися сравнительно ограниченные функции в общественно-политической жизни. Тем меньше было оснований для защиты народоправства у Монтескье. Однако, пусть ограниченно и формально, он все же утверждал, что государственная власть существует для народа и соответствует характеру народа. Ему был ненавистен строй, в котором народ безмолвствует. Монтескье полагал, что в отдельных случаях у народа можно и даже должно учиться.

Монтескье указывает на три основные формы государственной власти, которые, по его мнению, могут в той или иной мере выполнять необходимые социальные функции: республику, монархию и деспотию. Под республикой Монтескье понимает правление, в котором верховная власть полностью или частично находится в руках народа. Монархию он характеризует как власть одного человека, осуществляемую посредством законов. Что касается деспотии, то она определяется как государственный строй, целиком подчиняющийся произволу одного лица, игнорирующего всякие законы.

Анализируя республиканский порядок, Монтескье выступает в защиту всеобщего избирательного права. Он доказывает, что народ может и выбирать достойных руководителей, и контролировать их. Вместе с тем просветитель против того, чтобы выходцы из народа избирались на руководящие должности. Здесь сказывается его стремление к компромиссу с привилегированными сословиями. Народ, пишет Монтескье, в высшей степени удачно избирает тех, кому он должен поручить часть своей власти. Он знает, например, что такой-то человек успешно воевал, и избирает его своим полководцем. Народ хорошо осведомлен о честных и справедливых судьях и может без колебаний поручить им любые судейские должности. «Но сумеет ли он сам выполнить какое-нибудь дело, — вопрошает Монтескье, — изучить места, возможности, благоприятные моменты, воспользоваться этими знаниями? Нет, этого он не сумеет сделать…

Подобно тому как большинство граждан вполне способно быть избирателями, но не имеет всех нужных качеств для того, чтобы быть избираемыми, народ способен контролировать деятельность других лиц, но не способен вести дела сам» (14, стр. 170–171).

Монтескье видит главный порок республики в том, что ею непосредственно руководят народные массы, действующие «по влечению страсти, а не по велению разума». Поэтому он предпочитал разумного монарха. Однако он признавал, что республика в ряде случаев не менее закономерна, чем монархия. Эта идея французского просветителя имела большое прогрессивное значение.

Несмотря на свое сочувствие просвещенной монархии, Монтескье находит во всемирной истории доказательства известных преимуществ республиканского строя перед монархическим. В «Персидских письмах» Монтескье полемизирует с феодальной историографией, не замечающей республиканских форм правления. Он обращается для этого не только к истории Древней Греции, Древнего Рима или Карфагена, но замечает, что на определенной стадии развития и в Италии, и в Испании, и в Германии существовала республиканская форма правления. Историю Древней Греции он рассматривает как историю постепенного освобождения ее народа от монархической власти. Только в республике, заключает Монтескье, древние греки обрели подлинную свободу и добились подъема хозяйства и культуры.

Противник революционного свержения французской монархии, Монтескье не может не признать значение революционной борьбы в древнем мире. Он вынужден констатировать, что республиканский строй осуществлялся в древнем мире путем беспощадной борьбы со сторонниками монархии.

Пусть субъективно Монтескье не допускал этой борьбы для Франции, пусть даже высказывался за компромисс с королевской властью, деятели французской буржуазной революции оценивали его выступления по-другому. Ссылаясь на труды Монтескье, они обосновывали историческую необходимость установления во Франции республиканского строя.

В «Персидских письмах» Монтескье содержится замечательная мысль об экономических преимуществах республиканского режима. Монтескье открыто заявляет, что гражданское равенство содействует благосостоянию населения, в то время как деспотизм приводит к бедности и нищете подавляющей массы людей. В республике богатство страны приводит к росту народонаселения. «Мягкость управления, — пишет Монтескье, — удивительно способствует размножению человеческого рода. Все республики являются постоянным доказательством этого, и больше всех Швейцария и Голландия, две самые плохие страны в Европе, если иметь в виду природные условия их территории, и тем не менее самые населенные.

Ничто так не привлекает иностранцев, как свобода и всегда сопровождающее ее богатство: первая привлекательна сама по себе, а наши потребности влекут нас в те страны, где есть второе.

Люди размножаются в той стране, где изобилие дает возможность прокормить детей, нисколько не уменьшая благосостояния отцов.

Даже гражданское равенство, влекущее обычно за собой и равенство состояний, вносит изобилие и жизнь во все части политического тела и распространяет их всюду.