Элвин Тоффлер - Война и антивойна

Дорога началась с неожиданного телефонного звонка и ночной встречи в мотеле возле Вашингтона с генералом армии США в штатском. Мы не были с ним знакомы и не знали, зачем он хочет нас видеть. Писать эти страницы мы в ту пору не собирались.

В 19:30 в лифт мотеля «Кволити Инн» близ Пентагона вошел низкорослый, худощавый, чернобровый мужчина и представился как Дон Морелли. Рожденный в Пенсильвании в семье итальянских иммигрантов, он окончил Уэст-Пойнт и командовал войсками, участвовавшими в боях в дельте Меконга во Вьетнаме. Но, как нам предстояло вскоре узнать, самая главная битва его жизни была впереди.

Часто говорят, что генералы всегда готовятся к прошлой войне. В этот вечер Дон Морелли нам объяснил, что аналогичное обвинение можно выдвинуть против интеллектуалов, политиков и активистов движений протеста, которые ратуют за мир. Фактически почти все, что сейчас публично говорится и пишется и о войне, и о мире, безнадежно устарело. Авторы этих речей и статей говорят категориями времен холодной войны, а мыслят вообще понятиями эпохи дымовых труб.

Дон Морелли начал разговор с сообщения, что сейчас группа американских генералов читает нашу книгу 1980 года «Третья волна». В этой книге говорилось, что сельскохозяйственная революция, случившаяся десять тысяч лет назад, запустила Первую волну изменений человеческой истории, промышленная революция трехсотлетней давности дала Вторую волну, а сегодня мы испытываем воздействие Третьей волны перемен.

Каждая волна перемен несла с собой новый вид цивилизации. Сегодня, как предполагала наша книга, мы находимся в процессе поиска и создания цивилизации Третьей волны, с присущими ей экономикой, семьей, СМИ и политикой.

Однако в той работе почти ничего не говорилось о войне. Так зачем же нашим генералам было велено ее прочесть?

Морелли объяснил причину. Те самые силы, что преобразуют нашу экономику и общество, должны в не меньшей степени преобразовать войну. Указанная группа, почти неизвестная внешнему миру, должна была разработать революционную военную теорию будущего. Морелли нам сказал, что эта группа, возглавляемая уроженцем Канзаса генералом Донном А. Старри, должна создать концепцию войны в терминах «Третьей волны», понять, как обучать солдат работать головой и воевать по-новому, и определить, какое оружие для этого будет необходимо. Морелли была поручена «доктрина»; то есть он фактически должен был сформулировать военную доктрину для мира Третьей волны.

Наш разговор шел несколько часов. Говорили мы обо всем — от видеоигр до децентрализации корпораций, от рубежей технологии до философии времени. Морелли сказал, что все это и еще многое требуется для составления новой военной концепции.

После ужина Морелли пригласил нас к себе в номер, где стояли два слайд-проектора. Материалы были те же, что он до того показывал Джорджу Бушу, в то время вице-президенту США. Опять пошли часы, мелькали слайды, а мы бомбардировали Морелли вопросами.

Если мы правильно помним, это было почти за десять лет до того, как термин «высокоточное оружие» или «интеллектуальная бомба» вошел в мировые словари. Армия США была все еще деморализована поражением во Вьетнаме. Но Морелли думал о будущем, а не о прошлом, и то, что мы видели на экране проектора, было эскизом картины, которую через десять лет во время «войны в Заливе» на экранах Си-эн-эн наблюдал, затаив дыхание, весь мир.

Фактически все, что мы видели, вело в направлениях, не понятых мировой общественностью даже сейчас: преобразование военной мощи, которое может быть понято только, как мы покажем в следующих главах, с учетом глубоких параллелей между развивающейся экономикой будущего и быстро меняющейся природой самой войны, каждая из которых ускоряет изменения в другой.

Проще говоря: мы проходим переход от экономики мускульной силы к экономике силе мысли, а потому должны выработать новую концепцию войны, которую можно назвать только «война умственной силой».

Дон Морелли ознакомил нас со своими ошеломительными идеями. Главная проблема американской армии? Она позволяет, чтобы техника определяла стратегию, а не наоборот. Главное изменение в войне после Вьетнама? Оружие точного наведения. Главная проблема демократии по отношению к вооруженным силам? Армии демократий не могут выигрывать войну без поддержки народа, без согласия с ним. Можно ли избежать атомной войны? Да. Но не при помощи традиционного подхода. Почему он заинтересован в том, что мы писали о философии времени? Потому что вооруженные силы должны думать не о пространстве, а о времени. Морелли развернул свое блестящее интеллектуальное представление.

Психиатры называют последние слова пациента после сеанса «проговоркой». И часто, как они говорят, проговорки важнее, чем весь предыдущий час. Когда мы стояли в дверях, переваривая только что услышанное, Морелли бросил личную бомбу.

— Мне сорок девять лет, — сообщил он, — и я умираю от рака.

Он замолчал.

Потом с непререкаемостью, свидетельствовавшей о долгом и тщательном самоанализе, он заявил:

— Я буду считать миссию своей жизни выполненной, если новая доктрина, которую я вам описал, будет реализована Соединенными Штатами и их союзниками.

К добру или к худу — или их сочетанию, — миссия жизни Морелли оказалась более чем выполнена.

За первой встречей последовали другие, в Вашингтоне и в форте Монро в Вирджинии.

Дон Морелли не подходил ни под какое представление о солдате. В частности, интеллектуалы привыкли карикатурно представлять себе военных грубиянами или просто дураками. Вспомните политические карикатуры генералов: грудь вперед и целый иконостас звенящих медалей и орденских колодок, плюс — волевое лицо, без признаков интеллекта. Вспомните сатирическую песню Гилберта и Салливана «Я образец современного генерал-майора» или первого лорда адмиралтейства из «Передника», который объявляет: «Я так мало рассуждал, что меня поставили командовать флотом королевы!» Если же у этих комиксовых персонажей и были какие-то реальные прототипы, ни к Дону Морелли, ни к его коллегам, с которыми он нас познакомил, они не имели никакого отношения. Дон Морелли на самом деле был интеллигентом, который носит мундир (иногда). Будучи «возвышенной» натурой, он жил в мире идей. У него было прекрасное чувство юмора и неисчерпаемый запас итальянских анекдотов. У одного из своих офицеров он обучался живописи, а его за это учил играть в шахматы. Он любил и классическую музыку, и Стэна Гетца. Пел он омерзительно. А читал все, от научной фантастики до истории и жизнеописаний. Другой американский генерал, с которым мы познакомились позже, называл его «итальянцем эпохи Возрождения».