Айн Рэнд - Возвращение примитива

(Если говорить о настоящей проблеме загрязнения, надо понимать, что это вопрос не политический, а преимущественно научный. Единственный политический принцип, имеющий к этому отношение, состоит в следующем: если кто-то создает физическую угрозу жизни и здоровью других людей или условия, которые могут оказаться для них неблагоприятными, например антисанитарные условия, и если это будет доказано , он может и должен нести ответственность за это перед законом. Если такие неблагоприятные для людей условия созданы коллективно — например, в перенаселенном городе, — должны быть приняты соответствующие адекватные и объективные законы, направленные на защиту прав всех заинтересованных лиц, как это уже сделано в отношении добычи нефти, использования воздушного пространства и т. д. Но такие законы не должны требовать невозможного, не должны быть направлены против одного козла отпущения, то есть промышленников, и должны принимать во внимание всю полноту проблемы, то есть необходимость развития промышленности, если в качестве определяющего стандарта берется сохранение человеческой жизни.)

В прессе много раз говорилось о том, что загрязнение окружающей среды будет целью следующего великого крестового похода активистов нового левого движения, после того как война во Вьетнаме потеряет свою актуальность. При этом цель такого похода — отнюдь не чистый воздух, точно так же, как установление мира не было целью и мотивом предыдущего.

В сегодняшней леволиберальной идеологии произошла серьезная перемена, определившая отличие новых левых от старых: это отличие заключается не в главных целях или фундаментальных мотивах, а в форме, которую они принимают; и статья в Time служит излишне красноречивой демонстрацией этого.

В некотором смысле линия поведения новых левых более жесткая и честная — честная не в благородном смысле этого слова, а в смысле сочетания наглости и отчаяния, порожденного верой или надеждой на то, что это сойдет им с рук. Это напоминает поведение пьяницы (или наркомана), который может неожиданно выпалить часть правды, которую он много лет пытался скрыть. Социальная маска коллективистов трещит по швам, и их психологическая мотивация лезет наружу.

Старые левые потратили годы усилий, тонны типографской краски, миллиарды долларов и реки крови на то, чтобы сохранить аполлонийскую маску. Марксисты старого образца объявляли себя сторонниками разума , утверждали, что социализм и коммунизм — научно обоснованный общественный строй, что продвинутые технологии невозможно использовать в капиталистическом обществе, потому что для того, чтобы они приносили максимальную пользу людям и обеспечивали материальный комфорт и повышение уровня жизни, требуется наличие научно спланированного и организованного общества. Они предсказывали, что советские технологии превзойдут американские. Они обвиняли капиталистические государства в обмане народа при помощи так называемой «политики Царствия Небесного», то есть обещаний духовного вознаграждения тем, кто страдал от материальной нищеты. Коммунистические агитаторы даже обвиняли некоторые правительства — в частности, бывших руководителей Китая и британских колонизаторов Индии — в намеренном поощрении наркоторговли с целью достижения пассивности, податливости, безразличия и бессилия народных масс.

Маска рассыпалась после Второй мировой войны.

Видя во всей полноте судьбу промышленности и уровень жизни в Советской России, социалистической Британии и коммунистических странах Европы, никто не может уверенно или убедительно доказывать технологическое превосходство социализма над капитализмом. Старая мысль о том, что капитализм был необходим для создания индустриальной цивилизации, но не для поддержания ее существования, теперь не слишком популярна. Социалистические обещания изобилия звучат не слишком убедительно в мире, где большая часть рабочей молодежи боготворит американские товары и изобретения и готова, появись такая возможность, вплавь преодолеть океан, чтобы попасть в Америку; а обещания свободы мысли при социализме представляются пустым звоном в мире, испытывающем все большее беспокойство по поводу утечки своих лучших мозгов.

Когда-то необходимость индустриализации была главным лозунгом западных либералов, которым они оправдывали любые проявления жестокости, в том числе жуткую бойню в Советской России. Теперь этот лозунг не увидишь и не услышишь нигде. Оказавшись перед выбором между индустриальной цивилизацией и коллективизмом, либералы предпочли отречься от индустриальной цивилизации; оказавшись перед выбором между технологиями и диктатурой, они предпочли отречься от технологий; оказавшись перед выбором между раз умом и прихотью, они предпочли отречься от разума.

Таким образом, сегодня мы можем наблюдать старых марксистов, которые прославляют и поддерживают молодых отморозков (своих же собственных отпрысков и наследников), провозглашающих превосходство чувств над разумом, веры над знанием, отдыха над производством, духовных исканий над материальными удобствами, первобытной природы над технологией, астрологии над наукой, наркотиков над сознанием.

Марксисты старой школы привыкли утверждать, что однаединственная современная фабрика способна обеспечить обувью все население земли и мешает этому только капитализм. Когда они разглядели реальные факторы, имеющие к этому отношение, они объявили, что лучше ходить босиком, чем носить обувь.

Вот вам и забота о бедных и об улучшении человеческого существования на земле.

На первый ( очень поверхностный) взгляд непритязательная мораль может найти в идее порабощения и пожертвования поколений ради установления постоянного и всеобщего материального благополучия для всех определенную привлекательность. Но делать это ради сохранения «природной красоты»? Заменить союз кровожадных головорезов и высоколобых интеллектуалов, который и так малоприятен, союзом кровожадных головорезов и дамских садовых клубов?

Если не по содержанию, то по форме марксисты старой школы были порядочнее.

Однако содержание леволиберальных идей — основополагающие принципы, психологические мотивы, конечная цель — осталось прежним. Главное в нем — ненависть к разуму, прикрывается ли она костюмом «мускулистого героя» или, скинув маску, обращается к «духовности» джунглей, проповедует ли диалектический материализм или заменяет его доктринами равной научной ценности: астрологией, нумерологией, френологией.

Формы могут различаться, лозунги — меняться, все что угодно может быть, однако в неприкосновенности остаются три кита: мистицизм — альтруизм — коллективизм. И вместе с ними остается неизменным и их психологическое воплощение — жажда власти, то есть жажда разрушения.