Майкл Суини - Лекции по средневековой философии. Выпуск 1. Средневековая христианская философия Запада

Наиболее значительными из работ Маритэна являются: «Различать, чтобы соединять, или уровни знания» (1932), «Краткий очерк о существовании и существующем» (1947) и «Творческая интуиция в искусстве и поэзии» (1953).

Все ссылки, за исключением особо оговоренных, на «De libero arbitrio» в Patrologia Latina, t. XXXII.

Августин: Ты теперь коснулся того вопроса, который меня сильно беспокоил, когда я был юношей, и который заставил меня, измученного, примкнуть к еретикам и пасть. См. также Conf. III.6–7.

A. Earn quaestionem moves, quae me admodum adolescentem vehementer exercuit, et fatigatum in haereticos impulit, atque deiecit (De lib. arb. 1.2).

Августин: Я был так удручен этим падением и завален такими грудами глупых басен, что, если бы моя страсть к отысканию истины не доставила мне божественную помощь, я бы не смог ни выбраться, ни вдохнуть впервые свободу познания.

A. Quo casu ita sum afflicuis, et tantis obrutus acervis inanium fabularum, ut nisi mihi amor inveniendi veri opem divinam impetravisset, emergere inde, atque in ipsam primam quaerendi libertatem respirare non possem (Ibid.).

Августин: Если не поверите, то не поймете (Ис 7:9).

A. Nisi credideritis, non intellegetis [Isai VII.9, sec. LXX] (Ibid.).

Августин: Ведь Бог будет с нами и даст нам понять то, во что мы верим.

A. Aderit enim Deus, et nos intellegere quod credidimus, faciet (Ibid.).

Августин: Но это заставляет душу [вопрошать]: если грехи исходят от тех душ, которые создал Бог, то почему [ответственность за] грех не возводится обратно к Богу?

A. Movet autem animum, si peccata ex his animabus sum quas Deus creavit, illae autem animae ex Deo, quomodo non parvo intervallo peccata referantur in Deum (Ibid.).

Августин: Итак, для того, чтобы я мог вкратце объяснить, насколько это возможно сделать словами, понятие вечного закона, соблюдение которого возложено на нас, [дам ему такое определение]: это такой закон, в соответствии с которым справедливо, чтобы все вещи находились в наиболее совершенном порядке.

A. Ut igitur breviter aeternae legis notionem, quae impressa nobis est, quantum valeo verbis explicem, ea est qua iustum est ut omnia sint ordinatissima… (1.6)

Августин: Что же? — Разве сочтем самое это наказание легким, когда им [разумом] управляет страсть… и приводит в расстройство душу и всю жизнь человека различными противоположными порывами: то страхом, то желанием; то беспокойством, то пустой и ложной радостью; то сожалением о потере того, что было предметом любви, то стремлением приобрести то, чем не обладаешь; то болью от полученного оскорбления, то пламенем мщения; куда бы ни заставила обратиться алчность…

A. Quid ergo? Num ista ipsa poena parva existimanda est, quod ei libido dominatur… cum interea cupiditatum illud regnum tyrannice saeviat, et variis contrariisque tempestatibus totum hominis animum vitamque perturbet, hinc timore, inde desiderio; hinc anxietate, inde inani falsaque laetitia; hinc cruciatu rei amissae quae diligebatur, inde ardore adipiscendae quae non habebatur; hinc acceptae iniuriae doloribus, inde facibus vindicandae: quaqua versum potest coartare avaritia… (1.11)

Августин: Как ты думаешь, существует ли желание более сильное, чем разум, чье господство над желаниями, как мы знаем, установлено вечным законом? Я-то ни в коем случае так не считаю. Ведь это никак не соответствовало бы порядку, если бы более слабое управляло более сильным. Поэтому я полагаю несомненным, что разум сильнее страсти. Это следует из того самого факта, что его господство над страстью правильно и справедливо.

A. Putasne ista mente, cui regnum in libidines aeterna lege concessum esse cognoscimus, potentiorem esse libidinem? Ego enim nullo pacto puto. Neque enim esset ordinatissimum, ut impotentiora potentioribus imperarent. Quare necesse arbitror esse, ut plus possit mens quam cupiditas, eo ipso quo cupiditati recte iusteque dominatur (1.10).

См. особенно VIII.8-IX.6.

Августин: Поэтому тебе остается ответить, если ты можешь, не кажется ли тебе, что существует нечто превосходящее рациональную и мудрую душу?

Эводий: Я думаю, только Бог.

Августин: Таково и мое мнение.

A. Bene intellegis, quare illud restat, ut respondeas, si potest, utrum tibi videatur rationali et sapienti mente quicquam esse praestantius?

E. Nihil praeter Deum arbitror.

A. Et mea ista sententia est (1.10).

Августин: Достаточно видеть, что власть этого [мирского] закона при его осуществлении не распространяется за пределы того, чтобы у того, кого он карает, отнимать и забирать эти [мирские] вещи. Таким образом он принуждает страхом, направляет и обращает к тому, что ему угодно, души несчастных, для управления которыми он приспособлен. Ведь из страха потерять эти [мирские блага] в пользовании ими они соблюдают некоторую меру, ограниченную оковами государства, такого государства, которое может состоять из подобных людей.

A. Satis est enim videre non ultra porrigi huius legis potestatem in vindicando, quam ut haec vel aliquid horum adimat atque auferat ei quern punit. Metu coercet ergo, et ad id quod vult, torquet ac retorquet miserorum animos, quibus regendis accommodata est. Dum enim haec amittere timent, tenent in his utendis quemdam modum aptum vinculo civitatis, qualis ex huiuscemodi hominibus constitui potest (1.15).

Это обвинение вышло за пределы научных трудов и проникло в массовую культуру. Например, Джозеф Кэмпбелл («Creative Mythology»), популярный писатель и телезвезда, считает Августина совершеннейшим манихеем: «Святой Августин (354–430) был манихеем девять решающих для него лет, прежде чем принял христианство вслед за своей матерью, Святой Моникой, после чего он написал свой дуалистический труд „О граде Божьем“. Вся его теология, пользующаяся огромным авторитетом, проникнута гностически-манихейским отвращением к плоти. В онтологическом плане главная перемена заключалась в простом переходе от манихейского учения об имманентности божественного света как жизни, присущей всем живым существам, к христианскому учению об абсолютной трансцендентности божества, которое, тем не менее, есть жизнь, вдыхающая жизнь во все живые существа».

Все ссылки — на главы в De lib. arb. II в PL, t. XXXII.

Августин: Давай будем вести наше исследование в следующем порядке, если ты не против: первое — из чего явствует, что Бог существует; затем — происходят ли все благие вещи, сколько их есть и какие они ни есть, от него; и наконец, следует ли отнести свободную волю к благим вещам.

A. Quaeramus autem hoc ordine, si placet: primum quomodo manifestum est Deum esse; deinde utrum ab illo sint, quaecumque in quantumcumque sunt bona; postremo utrum in bonis numeranda sit voluntas libera (3).

Эводий: Хотя я твердо усвоил это [то, что Бог наделил человека свободной волей, и, сделав это, поступил правильно] в вере, все же, поскольку я не усвоил этого в разумении, давай поведем исследование так, как если бы все это было чем-то требующим выяснения.

Е. Quaequam haec inconcussa fide teneam, tamen quia cognitione nondum teneo, ita quaeramus quasi omnia incerta sint (2).

Августин: Таким образом, если бы один из тех, о ком сказано — «Безумец произнес в сердце своем: „Нет Бога“» (Пс 13:1), — сказал бы это тебе и не поверил бы в то, во что ты веришь, но пожелал бы узнать, истинно ли то, во что ты веришь, оставил бы ты такого человека или подумал, что его можно каким-то образом убедить в правильности того, во что ты так твердо веришь?

А. Si quis ergo illorum insipientium, de quibus scriptum est, — Dixit insipiens in corde suo, Non est Deus (Psal. XIII, 1) — hoc tibi diceret, nec vellet tecum credere quod credis, sed cognoscere utrum vera credideris, relinqueresne hominem, an aliquo modo, quod inconcussum tenes, persuadendum esse arbitrareris? (2)