Шамиль Султанов - Плотин. Единое: творящая сила Созерцания

Галлиен понизил голос и наклонился ко мне.

— Бой двух гладиаторов — это символ взаимодействия смерти и жизни, когда всегда побеждает смерть и избавляет тем самым от привязанностей и, прежде всего, от привязанности быть человеком. Когда ты имеешь эту привязанность, то тем самым ты не можешь стать богом. Да..

Он опять закашлялся и опять сделал большой глоток вина. Он горел — горячие волны шли от его тела.

— Но всего этого уже нет. Все исчезло, все это только зрелище. Почему зрителям так нравится бой? Потому что они не эти «другие»… И ты прав, Плотин, Рим обречен в этой реальности, ибо разорвалась связь римлян и их богов, нет уже этой гармонии вечности, мы перешли во время…

Жертвоприношение — это глубочайшее воссоздание, из вечности, своих связей со своими богами… Я скажу яснее… только мне надо выпить еще…

Нельзя стать Богом, если ты не бог. Нельзя стать богом, если ты не приносишь себя в жертву. Но кто это, боги народа? Кто они, подобные даймониям каждого человека? Это те души, которые превысили бытие человеком, которые совершенны в принципиально новой реальности, они своего рода идеал совершенства, и в то же время они связаны с этим народом и с этим местом.

Жизнь — это гораздо большее жертвоприношение, мой друг… Да… Так вот, жизнь — это гораздо большее жертвоприношение, чем сама смерть…

…Ты видишь, о чем я говорю?

…И опять синева, несущаяся на меня. И в этой спирали, в этом вихре я слышу мягкий голос Галлиена. Его нет уже там, где скоро не будет меня. Но я встречу его там, куда он зовет меня сейчас…

…Я тот, которого называют Плотином в этой жизни, и я жду… кого?.. Евстохия… Зачем?.. Не знаю… Я слышу звуки… Это странная и величественная музыка… Музыка тишины, безмолвия и пустоты… Эта пустота везде… И ритмика ее — величественная музыка безмолвия… И словно я сам уже безмолвие, пустота, колеблющийся свет… несущийся к голосу, неслышному и беззвучному…

— Желай только то, что внутри тебя, желай только то, что выше тебя, желай только то, что недостижимо!

И не слышу я себя, обращающегося к этой бесконечно плодоносной Пустоте. Но исторгается моя сокровенная молитва;

— Я знал тебя и знаю тебя, и к тебе обращаюсь…

— Так слушай вновь и внимай, как было это уже однажды, когда пришел ты в мой храм и увидел то, что должен был увидеть. Правильно, верно без лжи и истинно то без сомнения: то, что внизу и вовне, подобно тому, что в выси и в глуби, и то, что в глубине и вверху, подобно тому, что внизу и снаружи… Сумей отделить внутреннее от внешнего, тонкое от грубого, с осмотрительностью спокойствия, осторожностью разумения, с дерзновением знания. Эта великая сила восходит с земли к небесам, откуда вновь возвращается в землю, объяв в себе мощь выси и низин. Так воспринимаешь ты славу победы над всей Вселенной, а потому мрак и тьма оставят тебя. На этом зиждется непоколебимость силы мощи, она восторжествует над всем высшим, властвующим, тонким, дотоле непобедимым и в то же время проникнет все твердое и незыблемое. Так сотворен мир. Отсюда почерпнуты могут быть чудесные тайны и силы великие, способ чего также здесь заключен. Вот почему именуюсь я Гермесом Трисмегистом, и созерцаешь ты меня.

…Я знаю, я — Плотин, умирающий от этой жизни и не скорбящий о том, что слышу Трисмегиста из самого себя. И это тоже то, что составляет великое умирание, которое происходило многократно. Но я пытаюсь напрячься и на мгновение даже чувствую стынущее свое тело; я должен — в этот миг — ясно «увидеть» свое последнее намерение и обнять своим пульсирующим сознанием всю систему представлений, которая позволит прорваться к этой единственно желанной цели. Я должен твердо очертить — как живущий еще человек — это намерение, эту первоначальную систему, которая была всегда до меня, совершенно оторвать ее от всего остального, всю силу своей пульсирующей воли сосредоточить на желании, и в момент высшего напряжения я должен в порыве ввысь оторваться и от цели и от начальной системы, стремясь в иное…

— Прежде чем душа найдет возможность постигнуть, она должна соединиться с Безмолвным Словом, и тогда для внутреннего слуха будет говорить Голос Молчания.

— Мировое творчество, о Гермес, есть Игра Единого?

— Слушай же; энергия Единого есть Его Воля; Его Сущность есть желание, чтобы Вселенная была, ибо Он, Отец и Благо, суть не что иное, как Бытие того, что еще не существует.

Подобно тому, как нечто бы не могло существовать без Творца, так точно Он Сам не существовал бы, если бы Он не творил беспрерывно в воздухе, на земле, в глубинах, во Вселенной, во всякой части Вселенной, во всем, что существует, и во всем, что не существует, ибо во всем мире нет ничего, чего бы не было в Нем. Он Тот, кто есть, и тот, кто не есть, так как то, что Он не проявил — то, что не есть, он заключает в Себе Самом. Таков Он в Своем Имени, Невидимом и Проявленном, Который проявляется духу, Который раскрывается глазам, Который не имеет тела и Который имеет все тела, ибо нет ничего, что не было бы Им и все есть Он Единый. Он имеет все имена, ибо Он есть Единый Отец, и вот почему Он не имеет Имени, ибо Он Отец всего. «Куда я направлю свой взор, чтобы Тебя прославлять, — ввысь, в низины, внутрь или вовне? Нет пути, нет места, которые были бы вне Тебя; не существует других сущих, все существует в Тебе, все исходит от Тебя, Ты даешь все и не принимаешь ничего, ибо Ты управляешь всем, и нет ничего, что бы Тебе не принадлежало».

И скажу еще вот что: Он — Вечный Творец всего. Рожденный им мир бессмертен. Но бессмертность отлична от вечности: Вечный не был никем рожден, он утверждается Самим Собой, Он себя вечно творит. Отец вечен в Себе Самом. Мир получил от Отца жизнь текущую и бессмертие.

— Но как же исходит бессмертие от Вечного?

— Все, что есть в мире без исключения, есть арена движения, будь то восхождение, будь то нисхождение. Все, что движется, живо, и вселенская жизнь есть необходимая трансформация. В своем целом мир не изменяется, но все его части вечно видоизменяются. Хотя дух и материя различны, но я скажу, что они различны между собою как вода и снег. А ведь последние вовсе не различны, ибо снег — не что иное, как вода. Когда колебания духа становятся более интенсивными, он обращается в материю, а когда колебания материи становятся неуловимее, она обращается в дух. И вот так Вечность дает материи бессмертие и незыблемость, ибо ее произрождение зависит от Бога. Произрождение и время имеют разную природу на небе и на земле, недвижную и незыблемую на небе, подвижную и изменчивую на земле.

Все, что есть проявленного, имело начало, рождение и родилось не из себя самого, но из другого. Вещи сотворенные многочисленны, и каждая проявленная вещь, различная и не имеющая подобных, родилась из другой вещи. И в том смысле, что она из другой вещи, она смертна. Смерть — это показатель иного в вещи, помимо самой этой вещи в себе. Поэтому есть Некто, Кто делает вещи и Кто Сам по Себе Несотворен и лежит вовне творения. Я говорю, что все, что рождено, родилось из другого, и что никакая сотворенная вещь не может быть вовне других, но только Несотворенный, Он есть Высший в силе, Единый и Единственный действительно Мудрый во всех вещах, потому что Он ни от чего не зависит. От Него зависит множественность, величина и различность вещей сотворенных, продление Творчества и его мощь. Творения видимы, Он же никогда не видим. Если ты это поймешь, то То, что кажется Невидимым, для тебя будет повсюду проявленным. Если бы Он был Проявленным, Он бы не был Богом: Невидимое существует всегда без необходимости в манифестировании. Оно есть всегда и делает все вещи видимыми. Невидимое, потому что Оно вечно, проявляет все, не раскрывая Себя. Несотворенное, Оно эманирует все вещи в проявлении; проявленность присуща только сотворенным явлениям, она есть не что иное, как рождение. Тот, кто Един и несотворен, в силу этого Невыявлен и Невидим, в то же время манифестированием всех вещей выявляется в проявлении и через него становится Видимым для тех, кто хочет Его найти.