Р. В. Иванов-Разумник - Что такое интеллигенция?

Конечно, нас не может удовлетворить подобное типично-рационалистическое построение, характерное для эпохи шестидесятых годов, не говоря уже о том, что устарелая терминология Лаврова совершенно неприемлема. Однако условное понимание вышеприведенного противопоставления культуры и цивилизации приводит нас к совершенно незыблемому выводу — к невозможности отождествлять «культурного» человека с «критически мыслящей личностью»: первое понятие шире второго, и далеко не всякий «культурный» и образованный человек является представителем интеллигенции. Доказывая это, Лавров подчеркивает, что ни одна наиболее «культурная» профессия не дает еще патента на «интеллигентность».«…Профессора и академики, — говорит Лавров, — сами по себе, как таковые, не имели и не имеют ни малейшего права причислять себя к „интеллигенции“… Иной автор многочисленных ученых трудов может оставаться фетишистом культурного быта, тогда как далеко выше его в этой интеллигенции стоит какой-нибудь полуграмотный ремесленник, работающий в немногие часы досуга над своим развитием… Ни многочисленные экзамены, ни официальные дипломы не дают ей (русской молодежи) еще права считать себя принадлежащей к интеллигенции, которая воплощает русскую идейную жизнь… Лишь по недоразумению можно отнести к армии интеллигенции служителей культурных фетишей»… («Из рукописей 90-х годов») [8] См.: Арнольди С.С. (Лавров). Кому принадлежит будущее? Из рукописей 90-х годов. М., 1905. С.230. . Иначе говоря, Лавров исключает из группы критически мыслящих личностей культурных мещан, которым он дает характерное наименование «дикарей высшей культуры». Эти дикари высшей культуры образуют громадное большинство образованного общества, они встречаются всюду, на каждом шагу: «они располагают капиталами, они образуют главную долю общественного мнения, они составляют большинство в коллективных управлениях и в законодательных собраниях, они руководят немалой долей прессы, они имеют места и на кафедрах университетов, и в ученых обществах, и в академиях»… Несколько ниже, когда мы подробнее формулируем наше понимание «мещанства», мы увидим, что все предыдущее дает следующий отрицательный признак определяемого нами понятия: в группу интеллигенции не входят этические мещане. Это отрицательное определение производит отграничение и ограничение понятия интеллигенции.

В конце концов мы пришли к следующему результату: интеллигенция, определяемая социологически как внесословная, внеклассовая, преемственная группа, характеризуется этически как группа анти-мещанская. Однако и это определение оказывается недостаточным, как построенное на отрицательном признаке. Попробуем выяснить положительные признаки внутреннего содержания этого понятия. Очевидно, что здесь одних формальных признаков окажется недостаточно, ибо нет никаких формальных признаков, позволяющих отличить прогрессивное от реакционного. Здесь мы снова возвращаемся к Лаврову, так как доказательству только что формулированной мысли посвящено девятое из «Исторических писем» Лаврова, и так как мысль эта всецело приложима к поставленной нами проблеме интеллигенции [9] «Если допустить, — замечает Лавров, — что прогресс заключается именно в развитии личности и в воплощении истины и справедливости в общественные формы, то вопрос… о признаках прогрессивной и реакционной партии решить уже гораздо труднее, так как внешних отличительных признаков для них вовсе не оказывается»… [11] В другом месте Лавров указывает, что «никакое слово не имело за собой привилегии прогресса: он не втиснулся ни в одну формальную рамку. Ищите за словом его содержание. Изучайте условия данного времени и данной общественной формы». . Мы попытаемся однако несколько ниже вскрыть содержание истории русской интеллигенции, а теперь остановимся только на формальных признаках этого содержания. Здесь мы опять встречаемся с Лавровым.

Казалось бы, что сам Лавров дал выше вполне определенную формулу, позволяющую сразу указать на вполне определенный признак, характеризующий интеллигенцию: «культурный» человек, перерабатывающий орудием мысли старую культуру в новую цивилизацию, является критически мыслящей личностью; таким образом, творчество мысли являлось бы характерным положительным признаком. Но это не так, или, вернее, не совсем так, и сам Лавров неоднократно подчеркивал, что творчество — необходимое, но не достаточное условие, характеризующее принадлежность к группе интеллигенции (см. пятое из его «Исторических писем»). По совершенно верному указанию Лаврова, литература, искусство, наука — эти главные области творчества — «не заключают и не обусловливают сами по себе прогресса. Они доставляют лишь для него орудия. Они накопляют для него силы. Но лишь тот литератор, художник или ученый действительно служит прогрессу, который сделал все, что мог, для приложения сил, им приобретенных, к распространению и укреплению цивилизации своего времени; кто боролся со злом, воплощал свои художественные идеалы, научные истины, философские идеи, публицистические стремления в произведения, жившие полной жизнью его времени, и в действия, строго соответственные количеству его сил»… Иными словами: для интеллигенции характерен не акт творчества самого по себе, но главным образом направление этого творчества и активность в достижении; сами же по себе ни наука, ни искусство «не составляют прогрессивного процесса…; ни талант, ни знание не делают еще, сами по себе, человека двигателем прогресса»… Итак, основным положительным признаком критически мыслящих личностей является, по Лаврову, творчество новых форм и идеалов, но творчество, направленное к определенной цели и активное в достижении ее. Целью творчества является претворение исторического процесса в прогресс, который определялся Лавровым как физическое, умственное и нравственное развитие личности, при воплощении истины и справедливости в общественные формы. Согласно этому определению, критически мыслящие личности характеризуются творчеством и активным проведением в жизнь новых форм и идеалов, направленных к самоосвобождению личности.

Конечно, мы не предлагаем принять теорию Лаврова во всей ее полноте. Та вера во всемогущество критически мыслящих личностей, которая лежала в основании теории Лаврова, вера во всесилие интеллигенции представляется теперь совершенно неприемлемой; однако мы еще более далеки от того великолепного презрения, с которым еще так недавно многие относились к внеклассовой и внесословной интеллигенции, ad majorem gloriam* [К большей славе (лат.). — Ред.] классовой идеологии, причем в презрении этом характернее всего было то, что все эти классовые идеологи в большинстве случаев сами были представителями той же внеклассовой и внесословной интеллигенции… Если допустить, что старое народничество и переоценивало значение интеллигенции, то русский ортодоксальный марксизм сводил его на нет; давно пора вернуться к правильной оценке собственных сил и собственного значения. Разумеется, это не призыв «назад к Лаврову!»; всякие подобные призывы представляются нам вполне неуместными. Лавров — давно пройденная ступень русского самосознания, но, не возвращаясь назад к нему, мы можем идти по многим направлениям вперед от него. Так следует поступить и в вопросе об интеллигенции; давно пора признать, и признать категорически, высокую этическую ценность и неоспоримый, хотя и не непосредственный, социологический вес за этой лучшей и высшей частью русского культурного общества. Теория всесилия интеллигенции, конечно, не воскреснет, но это не мешает нам признать, что только во внесословной, внеклассовой (социологически) и анти-мещанской (этически) интеллигенции происходит творчество новых форм и идеалов, активно проводимых к цели физического, умственного и нравственного развития и самоосвобождения личности. И как бы ни был мал абсолютный социологический вес интеллигенции, но в ее творчестве, в ее идеалах жизненный нерв народа, ибо интеллигенция есть действительно орган народного сознания и совокупность живых сил народа. Пусть даже социологически интеллигенция невесома, но без ее творчества, без ее идеалов всякое «культурное» общество, всякий могущественный класс обращается в толпу «мещан»…