Алексей Маслов - Конфуций за 30 минут

Для Конфуция человек является человеком лишь постольку, поскольку он живет в соответствии с правилами и ритуалом. "Человек - и без жэнь! Да о каком же ритуале может идти речь!" (III, 3) - восклицает он, показывая, что именно жэнь определяет меру ритуально-священной связи между человеком и потусторонним миром.

Что же такое жэнь? Непосредственно к "гуманности", "любви людям" это понятие не имеет прямого отношения. Мы, скорее, определим это как способность постоянно сохранять связь с Небесными силами, с духами предков. Это то, что как раз и характеризует всякого истинного мага, медиума и шамана - умение вступать в контакт с иным миром и передавать его веления и знаки в наш мир. Собственно, эта мысль отражена и в самом написании иероглифа жэнь, который состоит из графемы "человек" и двух горизонтальных черт. Человек, как часть вселенской триады, соединяет собой два других начала - Небо и Землю. Вот он - медиатор, медиум. Именно тот, кто способен объединить собой Небо и Землю, пропустить сквозь себя их энергию, и обладает жэнь.

Конфуцианец Мэн-цзы понимает под жэнь способность "установить связь между родственниками" или "любить родителей". Как видно, собственно, ни о какой любви к людям речи не идет, то есть здесь нет места для абстрактного человеколюбия или тем более для "гуманности". Кажется, Древний Китай вообще не оперирует терминами морали, это скорее технический термин, описывающий суть связи между человеком и Небом (включая мир духов), которая как бы матрицируется на Земле в виде "правильного отношения" человека к своим родителям - потенциальным кандидатам на пребывание в мире духов.

В сборнике изречений Конфуция "Лунь юй", как подсчитали исследователи, этот термин упомянут 109 раз, а косвенно обыгрывается еще чаще. При этом его ученики, что составляли "Суждения и беседы", внезапно записывают поразительную фразу. Оказывается, "Учитель редко говорил о выгоде (ли), о судьбе (мин) и о жэнь" (IX, 1). Это звучит странным диссонансом в традиционном изложении образа Учителя. Ведь именно понятие жэнь является, как представляется многим, центром проповеди Конфуция. И вдруг он "редко говорил о жэнь"! Комментаторы и историки решили разъяснить ситуацию, предложив около десятка контекстуальных трактовок и скорректированных переводов на байхуа - современный китайский язык. Например, фразу следует понимать так, что Конфуций просто избегал "рассуждать о человеколюбии". Другие же считают, что Конфуций как раз "одобрял беседы о человеколюбии", при этом "избегал бесед о выгоде". Все эти трактовки имеют право на существование, но сам текст в "чистом виде" свидетельствует лишь об одном - Конфуций действительно "редко говорил о жэнь".

Но ведь он же постоянно упоминает о жэнь в разных контекстах - и "Лунь юй", записанный теми же его учениками, ярко свидетельствует об этом! Ответ здесь, думается, заключен в причудливой связи трех понятий, заключенных в этой фразе: выгода, судьба и т. н. человеколюбие (жэнь). Конфуций редко разъяснял их смысл - именно так следует понимать намек его учеников. Он считал эти понятия невозможными для логического понимания, они лежат за пределами объяснений. И не случайно суть понятия жэнь он не разъясняет, а показывает на примерах. И именно из-за этой сокрытости непосредственной сути, а заодно и неудачного перевода на русский язык жэнь как "человеколюбия" или "гуманности" (прямого аналога в русском языке действительно нет) изменилось и само понимание сути проповеди Конфуция.

Разглядеть суть жэнь может нам помочь само написание этого иероглифа - китайцы в древности научились очень точно выражать сакральную суть понятий не через многословные разъяснения, а через символический рисунок-идеограмму.

Примечательно, что само написание иероглифа жэнь никак не связано с моральным фактором, зато непосредственно указывает на какую-то посредническую роль между небом и землей. Иероглиф "жэнь" записывается как графема "человек" слева и "два" справа; таким образом, человек здесь явно олицетворяет посредническую или, скорее, объединительную функцию между Небом и Землей, образуя в совокупности священную триаду Небо-Человек - Земля. Это можно понять как изображение человека, соединяющего собой Небо и Землю, как аналог "мирового древа" или "мировой оси".

Именно человек позволяет Небу совокупляться с Землей, он канал небесных эманаций, благодатных энергий (дэ), которые снисходят на Землю. Перед нами - очевидное изображение посреднической функции мага и медиума. И именно это свойство жэнь и является основным, что отличает цзюньцзы от остальных людей. Кстати, здесь же становится понятным понимание Мэн-цзы жэнь как особой способности "установить связь между родственниками" - родственниками, ныне живущими, и их предками в загробном мире.

Таким образом, жэнь - это способность установить через себя связь между Небом и Землей, опосредовать собой, своим внутренним состоянием связь с ушедшими предками.

Однако далеко не каждый человек способен осуществлять медиативную функцию между Небом и Землей, т. е. обладает жэнь. Но вот поразительный факт: Конфуций признается, что ни совершенномудрый человек, ни благородный муж - цзюньцзы ему в жизни не встретились (VII, 26). И в данном случае цзюньцзы оказывается именно идеалом традиции, абсолютным обладателем могущества-жэнь, который уже не встречается в реальной жизни.

Примечательно, что жэнь, в отличие от многих других качеств, нельзя обучиться, его можно именно получить, достичь, воспринять: "Разве жэнь далеко от нас? Стоит устремиться к жэнь - и жэнь тотчас приходит". Примечательно, что жэнь не приходит из воспитания, столь ценимого Конфуцием, воспитание лишь открывает канал для этого жэнь. Как-то Конфуций обмолвился, что самые добродетельные люди древности, Бо И и Шу Ци, "искали жэнь и обрели жэнь" (VII, 15).

Это особое мистическое чувство, подобное переосмыслению и переощущению всего предшествующего опыта. Не случайно мудрецы учат именно "вызреванию" человеколюбия внутри человека, а отнюдь не привитию его. Мэн-цзы замечает: "Пять злаков (т. е. рис, два типа проса, пшеница и бобы. - А. М.) являются наилучшими из всех. Но если же они не вызревают, то оказываются еще худшими, чем даже чертополох. Таково и человеколюбие - достигается оно, лишь [окончательно] созрев".

Как видно, именно к "человеколюбию", к "любви к людям" жэнь отношения не имеет, это, скорее, "способность к посредничеству", которая и характеризует истинного цзюньцзы. Сам же цзюньцзы, разумеется, не "благородный муж", но медиатор между священными силами Неба и земными делами. Собственно, Конфуций считал, что цзюньцзы выполняет важную миссию установления ритуального диалога между Небом и Землей через свою способность жэнь: "Ибо ноша его тяжела, а путь долог. Он считает жэнь своей ношей - разве это не тяжело? И лишь со смертью его путь подходит к концу. Так разве не долог ли он?" (VIII, 7).