Виктор Молчанов - Исследования по феноменологии сознания

Таким образом, Гуссерль применяет здесь основной принцип феноменологического исследования – принцип постепенного отождествления предмета с рефлексией на предмет (это и есть, собственно говоря, принцип редукции) – к самой рефлексии. Изучая в рефлексивном наблюдении процессы восприятия, памяти и фантазии, Гуссерль показывает, что рефлексия осуществляется всегда на основе этих модусов сознания.

«Исключение объективного времени» не означает, что объективное время вообще не рассматривается Гуссерлем. «Принцип принципов» – любой предмет в качестве данного может стать объектом феноменологического анализа – распространяется и на объективное время. Оно «исключается» в качестве «независимого от сознания» времени и восстанавливается в качестве проблемы сознания объективного времени. Иначе говоря, Гуссерль отвлекается от рассмотрения объективного «космического» времени и ставит задачу описать сознание времени, которое связано с тем или иным видом предметности.

Согласно Гуссерлю проблема здесь заключается в том, «как, в противоположность феномену непрерывного изменения сознания времени, осуществляется сознание объективного времени, и прежде всего сознание тождественных временных позиций?» [90]«Теперь-фазы» восприятия непрерывно подвергаются изменениям: то, что конституируется посредством этих фаз и ретенций, постоянно погружается в прошлое, и в этом погружении мы можем, согласно Гуссерлю, найти фиксированные временные точки в объективном времени. В течении времени конституируется его неподвижность, т. е. абсолютное, единое объективное время. «Время неподвижно, и все-таки оно течет» [91], – замечает Гуссерль. Такая двойственность времени основывается на двойственности самого схватывания временных объектов: «Полное схватывание предмета содержит два компонента: один конституирует объект в соответствии с его вневременными определениями, другой создает временную позицию: бытие-теперь, уже бывшее и т. д.» [92].

Гуссерль уточняет, что временная позиция – это не интервал от актуального теперь до какой-либо точки в потоке ретенций; этот интервал постоянно увеличивается по мере погружения объекта в прошлое. Временная позиция отличается от временной протяженности объекта и сохраняется в процессе «погружения» как тождественная себе самой. «Теперь-точка» сохраняется во временном протяжении объекта как та же самая «теперь-точка», и характер прошлого она приобретает только в отношении вновь возникающих актуальных «теперь-точек».

«Вневременные определения» объекта основываются на временных, а именно на объективации временных точек. Возможность объективации коренится опять-таки в ретенции, которая сохраняет, «удерживает» содержание различных «теперь-точек». В ретенциальном изменении сохраняется, по Гуссерлю, объективная, или, лучше сказать, предметная интенция. Посредством объективации конституируется «теперь-точка» как «действительный» «теперь-момент», характеризующий предмет. Многообразие удержанных в ретенциях действительных «теперь-моментов» конституирует весь объект целиком в его самотождественности.

Гуссерль строго следует своему методу в этом объяснении и сам вопрос ставит сугубо феноменологически: проблема состоит в прояснении того, каким образом в сознании возникает представление о тождественном временном объекте, который постоянно подвергается изменениям.

Согласно Гуссерлю сохранение индивидуальности временных точек дает возможность осознания тождественного объекта, но еще не дает сознания единого однородного объективного времени. Для того чтобы объяснить, каким образом возникает это сознание, Гуссерль обращает внимание на роль воспроизведения в данном конституировании. Благодаря воспроизведению мы можем иметь объект в сознании столько раз, сколько пожелаем. Кроме того, в воспоминании мы воспроизводим не только идентифицированный объект, но и его временной горизонт, т. е. его протекание, погружение в прошлое, его начальную точку и т. д. Объективации подвергаются не только отдельные, индивидуальные временные точки, но и континуум этих точек. Возможность вернуться в воспоминании к тому же самому объекту в том же самом временном горизонте, создает по Гуссерлю, возможность сознания единого объективного времени.

Согласно Гуссерлю каждый интервал времени, если его полагать в качестве действительного времени (т. е. в качестве времени какого-либо темпорального объекта), должен существовать как интервал внутри одного и единственного объективного времени. Такой интервал, по Гуссерлю, имеет линейную структуру, однако, эта «линейность» времени отличается от кантовского наглядного образа, поскольку линейный порядок интервала продолжительности, по Гуссерлю, формируется в цепочке «теперь», ретенций и протенций. Кантовский образ времени говорит нам о том, что время «течет» от прошлого через настоящее к будущему. В отличие от Канта, Гуссерль полагает в качестве привилегированной точки настоящее, серию «теперь-точек».

Здесь возникает вопрос, в каком смысле говорит Гуссерль об однородности времени, ибо однородность исключает такие временные различия, как «позже», «раньше», «теперь» и т. д. Гуссерль не проясняет смысл однородности времени, и это связано, на наш взгляд, с тем, что в «Лекциях по феноменологии внутреннего времени-сознания» имеет место несоответствие между моделью «внутреннего времени» и анализом объективного времени, несоответствие между уровнем анализа «реальных» фаз переживания времени – ретенций, теперь, протенций – и уровнем анализа одного из возможных интенциональных коррелятов этих фаз.

Конституирование объективного времени у Гуссерля – это, по существу, конституирование (на основе памяти) одного из возможных наглядных образов времени, причем однородность – характеристика этого образа. Специфика феноменологического метода заключается в том, что анализ предмета начинается с фиксации его данности. В случае объективного времени анализ Гуссерля некорректен потому, что он не различает данность наглядного образа и процесс формирования абстракции. Гуссерль начинает рассматривать вопрос с того, что фиксирует осознание объективного времени, однако это осознание является, очевидно, наглядным образом, который формируется конкретно-исторически и прежде всего, хотя и не обязательно, в цепи обыденных представлений о времени.

Таким образом, анализ Гуссерля может способствовать в определенной мере пониманию того, каким образом формируется наглядное представление об объективном времени, однако процесс формирования научной абстракции объективного времени не входит в сферу его рассмотрения. Там, где речь идет об интуитивно данных предметах и процессах, феноменологические описания временных различий обладают высокой ценностью; если же речь идет о конкретно-историческом формировании понятия времени, сама проблема объективного времени полагает границу феноменологического анализа времени. С другой стороны, исследование темпоральности первичных модусов сознания – таких как восприятие, память и т. д. – обнаруживает проблему внутренней границы феноменологического метода: проблему предела анализа сознания. Если проблема объективного времени указывает на предельные возможности феноменологического метода, то проблема предела анализа сознания, которая наметилась еще у Канта и которая составляет существенную черту трансцендентализма в целом, есть одна из проблем, конституирующих саму феноменологию.