Вернер Зомбарт - Избранные работы

Но я нахожу зато в другого рода деятельности еврейских колонистов факт, благодаря которому конституировались Соединенные Штаты и который представляет в то же время явление, свойственное только американскому миру. Я имею в виду тот простой факт, что в течение XVII и XVIII столетий еврейская торговля была тем источником, из которого черпало жизнь народное хозяйство американской колонии. Только поддерживавшиеся евреями торговые сношения сделали возможным то, что колонии продолжительное время были экономически связаны с метрополией и в то же время достигли самостоятельного хозяйственного процветания. Проще говоря, благодаря обязательству, которое Англия налагала на свои колонии – покупать все продукты обрабатывающей промышленности в метрополии – само собой получилось то, что торговый (а, значит, и расчетный) баланс колоний был постоянно пассивным. Их хозяйственный организм должен был бы истечь кровью, если бы к нему не притекал постоянно поток крови в виде благородных металлов. Но этот свежий поток создавала еврейская торговля, перекачивая золото из южно– и центрально-американских стран в английские колонии Северной Америки. Благодаря тесным сношениям, завязанным эмигрировавшими в Северную Америку евреями с вест-индскими островами и Бразилией, они сумели развить оживленную торговлю с этими областями, носившую в итоге активный характер для северно-американских колоний: таким образом, добывавшиеся в тех странах или притекавшие к ним из непосредственного соседства благородные металлы (с начала XVIII в. на первом плане также и бразильское золото) переходили в жилы северно-американского народного хозяйства.

Если, считаясь с только что указанными фактами, можно с некоторым основанием сказать, что Соединенные Штаты вообще обязаны своим существованием евреям, то с тем же правом можно сказать, что только благодаря еврейскому влиянию они таковы, какими мы их знаем, т. е. именно американские. Ибо то, что мы называем американизмом, в значительнейшей своей части не что иное, как кристаллизовавшийся еврейский дух.

Но откуда же взялась эта резкая окраска американской культуры специфически еврейским духом?

Как мне кажется, из начавшегося весьма рано и носящего вполне универсальный характер перемещения колонистов с еврейскими элементами.

Насколько я себе представляю дело, заселение Северной Америки происходило в большинстве случаев следующим образом: группа здоровых мужчин и женщин – скажем двадцать семейств – отправлялась в дикие, нетронутые места, чтобы начать здесь новую жизнь.

Из этих двадцати семейств девятнадцать имели с собой плуг и серп; они шли с намерением распахать леса, выжечь степи и зарабатывать себе пропитание, возделывая собственными руками землю. Двадцатая же семья устраивала лавку и снабжала своих сотоварищей необходимыми предметами потребления, которых не производила земля. Эта двадцатая семья начинала вскоре брать на себя задачу сбыта, произведенных девятнадцатью другими семьями, земледельческих продуктов. Она имела больше наличных денег, чем другие семьи, и поэтому могла, в случаях нужды, быть полезной другим ссудами. Очень часто к «лавке», которую она держала открытой, примыкал своего рода земельный кредитный банк; часто также агентство по продаже земли и аналогичные предприятия. Таким образом, благодаря деятельности этой двадцатой семьи, северно-американский крестьянин уже заранее приходил в соприкосновение с денежным и кредитным хозяйством Старого Света. Все производственные отношения складывались наперед на современном основании. Дух города победоносно врывался сейчас же в отдаленные деревни. Американское народное хозяйство с первого же дня колонизации стало проникаться элементами капиталистической организации. Ибо эти первые торговые ячейки быстро разрослись во все охватывающие организации. Но кто придал этому «Новому Свету» капиталистический характер, кто именно – если принимать в расчет только личный фактор, а не просто влияние исторической конъюнктуры? – Двадцатая семья в каждой деревне.

Нечего прибавлять, что этой двадцатой семьей была в каждом случае еврейская семья, которая присоединялась к группе переселенцев или же появлялась вскоре по основании ею колонии.

Такова рисующаяся моему духовному взору общая картина, поскольку я комбинирую в один совокупный образ те случаи, где дело происходило именно так. Исследователям, которые придут после меня, предстоит написать с выдвинутой мной точки зрения экономическую историю Соединенных Штатов. Имеющиеся у меня в руках материалы представляют уже довольно солидную массу. В свое время я их сообщу читателю, если он соблаговолит ознакомиться с книгой, в которой я разовью свои взгляды.

Перевод с немецкого В. 3. под редакцией П. С. Юшкевича

Из всех социальных наук в самом печальном и заброшенном состоянии находится, может быть, наука о политике. Если бы кто-нибудь стал утверждать, что она находится в настоящее время на уровне аристотелевских учений, то это было бы, по моему мнению, очень милостивое суждение о том, что сделано нашим поколением. Какого-либо прогресса в этой области за последнее время не замечалось. Новейшее и наиболее крупное сочинение в этой отрасли знания – «Политика» все еще много читаемого покойного лейпцигского профессора Рошера [24]– могло бы спокойно появиться на несколько десятилетий раньше и все-таки при своем появлении оказалось бы устаревшим: о многочисленных результатах социального исследования за последние десятилетия в нем нет и помину. Люди, родившиеся после 1850 г., с трудом понимают его. Не лучше обстоит дело и с большинством других научных сочинений о политике. И резкая критика Дж. Ст. Милля представляется мне нынче еще более справедливой, чем тогда, когда он ее впервые формулировал [25]. Будем надеяться, что ближайшее будущее пополнит теперешние пробелы. Что всего важнее при современном состоянии науки, – это добыть строительный материал для новой теории политики и в особенности утилизировать для политики сведения, добытые в других областях социального знания. Скромную попытку в этом направлении и представляют нижеследующие строки. В них высказываются сначала некоторые общие замечания о понятии, сущности и отраслях политики, а затем на этой основе предпринимается специальное исследование о значении идеала в отдельной области политики, – в политике социальной.

Общее понятие политики установлено с достаточной ясностью. По существу я готов принять его в формулировке Гольцендорфа [26]. «Политика как наука» есть, по его определению, специальная отрасль знания, трактующая о государстве и обществе. Ее объектом и содержанием является «выходящая за пределы юрисдикции реализация государственных целей (на базисе существующих отношений)». В пояснение Гольцендорф замечает: