Альбер Камю - Запад. Совесть или пустота?

Какова же, спросим теперь, эта истина бытия сущего? Она может определять себя лишь исходя из того, чего она истина. Коль скоро, однако, в пределах метафизики нового времени бытие сущего определилось как воля, а тем самым как воление себя самого, самоволение, а самоволение в самом себе уже есть ве́дение самого себя, самове́дение, – сущее, ύποκειμενον, subiectum, бытийствует по способу ве́дения самого себя, самове́дения. Сущее (subiectum) презентирует себя, и вот как именно: оно презентирует себя себе же самому по способу ego cogito ( я мыслю ). Такая презентация самого себя, репрезентация (представление), есть бытие сущего qua subiectum. Самове́дение становится субъектом как таковым. В самове́дении собирается все ве́дение, все доступное ве́дению в таком ве́дении. Это собрание знаний, подобно тому, как горные хребты – это собрание гор. Субъективность субъекта в качестве такого собирания есть соagitatio ( мышление ), conscientia, совесть, conscience. A coagitatio в самом себе уже есть velle, воление. Вместе с субъектностью субъекта наружу выходит, в качестве его сущности, воля. Метафизика нового времени, будучи метафизикой субъектности, мыслит сущность сущего в смысле воли.

В субъектность в качестве ее первейшего сущностного определения входит то, что представляющий субъект удостоверяется в себе самом, и это значит – постоянно удостоверяется и в представляемом им как таковом, заручается им в его достоверности. В соответствии с таким удостовериванием у истины сущего как достоверности-сове́дения характер удостоверивания (certitudo). Ве́дение самого себя, в котором и соведенность-достоверность как таковая, есть со своей стороны разновидность прежней сущности истины, а именно истины как правильности (rectitudo) представления. Однако правильность состоит теперь уже не в приравненности к чему-либо наличноприсутствующему – не продуманному в своем наличном присутствии. Правильность состоит теперь в том, что все подлежащее представлению устрояется в направлении той правой меры, того эталона, какой положен вместе с притязаниями на ве́дение, присущими представляющей res cogitans sive mens ( мыслящая вещь или ум ). Притязания эти идут в направлении достоверности, а достоверность состоит в том, что все, что бы ни представлялось, всякое представление, «сгоняется» в ясность и отчетливость математической идеи (idea) и в ней собирается. Тогда ens – это ens coagitatum perceptionis. Теперь представление правильно, если удовлетворяет таким притязаниям на достоверность. Удостоверенное в своей правильности, представление право и верно, оно готово к тому, чтобы им, оправданным, распоряжались. Истина сущего в смысле присущей субъектности самодостоверности есть как достоверность (certitudo), в сущности, оправдание представления и всего в нем представляемого перед присущей ему самому ясностью. Оправдание же (justifcatio) – это совершение iustitia, и тем самым само Правосудие. Субъект, будучи субъектом всегда и везде, удостоверяется в самом себе – заручается достоверностью самого себя. Он оправдывает себя перед полагаемыми им же самим притязаниями на справедливость.

В самом начале нового времени с новой силой встал вопрос, каким же образом человек может удостоверяться в том, что сам пребудет постоянно, то есть удостоверяться в своем спасении в целом сущего, и это значит – перед сущим из сущего, перед основанием всего сущего (перед Богом). Такой вопрос о достоверности спасения есть вопрос оправдания, то есть правосудия (justitia).

В пределах метафизики нового времени Лейбниц впервые мыслит subiectum как ens percipiens et appetens ( сущее воспринимающее и стремящееся ). Мысля vis ( силу ), присущую ens, он впервые ясно мыслит волевую сущность бытия сущего – сущность как волю. В духе нового времени он мыслит истину сущего как достоверность. В 24 тезисах метафизики Лейбниц говорит (тезис 20): justitia nihil aliud est quam ordo seu perfectio circa mentes (« Правосудие – это порядок или совершенство умов» ). Эти mentes ( умы ), то есть res cogitantes ( мыслящие вещи ), согласно тезису 22, суть primariae mundi unitates ( первичные единства в мире ). Истина как достоверность заручается самоуверенностью, она есть порядок (ordo) и непрестанное утверждение, констатация, то есть совершающееся и совершенство (per-fectio). Присущее сáмому первому сущему, собственно-сущему свойство быть порукой есть justitia (правосудие). Кант в своем критическом основоположении метафизики мыслит конечное самоудостоверение трансцендентальной субъективности как quaestio juris ( вопрос права ) трансцендентальной дедукции. Это самоудостоверение есть вопрос правовой, вопрос оправдания представляющего субъекта, который сам утвердил свою сущность в самоуправстве своего «я мыслю».

В сущности истины как достоверности – поскольку последняя мыслится как присущая субъектности истина, а истина как бытие сущего, – скрывается испытанная на основе оправдания самоуверенности справедливость-правосудие. Хотя она и правит как свойственная субъектности сущность истины, в рамках метафизики субъектности она все же не мыслится как истина сущего. Правда, справедливость-правосудие как ведающее само себя бытие сущего обязано, напротив, выступить перед мыслью метафизики нового времени, как только бытие сущего начинает выявляться как воля к власти.

Жертвоприношение Авраама. Рембрандт ван Рейн

Эта последняя ведает себя как сущностно полагающую ценности, она заручается условиями своего собственного сущностного постоянства и тем самым постоянно становится праведной перед самой собою, будучи в таком становлении правосудием и справедливостью. Собственная сущность воли к власти должна репрезентировать себя в таком правосудии-справедливости и в качестве его, а это значит, если мыслить в духе метафизики нового времени, – быть. Подобно тому, как в метафизике Ницше мысль о ценности фундаментальнее, чем основополагающая мысль о достоверности в метафизике Декарта, – постольку, поскольку достоверность может считаться правой лишь при условии, что она будет признаваться высшей ценностью, – то в эпоху, когда вся западная метафизика приходит к своему завершению у Ницше, усмотренное самоудостоверение субъектности оказывается оправданием воли к власти в согласии с той справедливостью-праведностью, какая правит в бытии сущего.

Уже в раннем, довольно широко известном своем сочинении – во втором из «Несвоевременных размышлений», носящем название «О пользе и вреде истории для жизни» (1874), – Ницше ставит на место объективности исторических дисциплин «Справедливость» (раздел 6). В остальном же Ницше нигде не касается справедливости. И только в решающие годы – 1884-й и 1885-й – когда перед его мысленным взором стоит «воля к власти» как основополагающая черта сущего, Ницше заносит на бумагу, но не публикует две мысли о справедливости.