Мартин Бубер - Хасидские истории. Поздние учителя

Рабби Моше учил так: «Когда еврей собирается произнести “Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь Вселенной” и уже готов сказать первое слово, “Благословен”, он должен сделать это с такой силой, чтобы уже быть не в состоянии произнести следующие слова благословения. В этом и заключается смысл стиха из Писания “А надеющиеся на Господа обновят силу” [100]. Ведь по сути мы говорим вот что: “Отец Небесный, я отдаю Тебе всю свою силу в первом же слове, а теперь ты взамен дай мне новую силу, и дай в избытке, чтобы я мог продолжить свою молитву”».

Рабби Моше из Кобрина говорил: «Когда ты произносишь слово, обращенное к Богу, то войди в это слово всеми членами своего тела».

Один из присутствующих спросил рабби: «А как же человек, при всем его росте, сможет войти в маленькое слово?»

На это цадик ответил: «Но мы не ведем речь о людях, которые полагают, будто они больше, чем слово».

Когда рабби из Кобрина подходил к тому разделу пасхальной Агады, где говорится о четырех сыновьях, которым отец рассказывает о празднике, и о младшем сыне, который не умеет задавать вопросы, то рабби Моше, сказав эту фразу – «Тот, кто не умеет задавать вопросы», делал паузу и говорил со вздохом, обращаясь к Богу: «И тот, кто – увы! не умеет молиться, – открой же его сердце, чтобы он мог возносить молитвы».

Вот что сказал рабби Моше из Кобрина о первом из вопросов, задаваемом в считалочке, которая поется уже ближе к концу пасхального седера: «Один, кто знает, что такое “Один”? Я знаю, что такое “Один”».

«Один, кто знает, что такое “Один”? Кто может знать, что такое “Один” – ведь это сама единственность. Разве не спрашивают и серафимы: “Где обитель Его славы?” Один, и я знаю это, несмотря ни на что! Ибо, как сказал мудрец [Йеѓуда Ѓалеви]: “Бог, где я могу найти Тебя? Ведь Ты же повсюду!” Вот и серафимы отвечают: “Вся земля полна славы Его!” [101]Я знаю, что такое “Один”, который есть сама единственность, благодаря тому, что Он мне сделал».

Рабби Моше учил: «Сказано: “И снилось ему: вот, лестница стоит на земле…” [102]Ему – это каждому из людей. Каждый человек должен знать: я сотворен из глины, я лишь один из бесчисленных глиняных черепков, но “верх ее [лестницы] достигает неба” – моя душа достигает небес; и “вот, ангелы Всесильного восходят и спускаются” по лестнице – даже движение ангелов зависит от моих поступков».

Рабби из Кобрина учил: «Бог говорит человеку, как он сказал Моше: “Сбрось обувь с твоих ног”, то есть отбрось все привычное, что висит грузом на твоих ногах, и ты поймешь, что “место, на котором ты стоишь, – земля святая” [103]. Ибо нет такой ступени в жизни человека, когда мы не могли бы ощутить Божественную святость повсюду и во все времена».

Рабби из Кобрина учил: «В мидраше мы читаем: когда Моше объявил народу, что Бог избавит их от рабства, они ответили ему: “Как же Он может нас избавить, если вся земля Египетская осквернена нашим идолопоклонством?” Но Моше ответил им: “Если Он хочет вас избавить, Ему нет дела до вашего идолопоклонства”. И ведь сказано: “Чу! Голос возлюбленного моего! Вот он идет! Скачет он по горам, прыгает по холмам” [104]. Так же дела обстоят и сейчас. Стоит человеку задуматься и пожелать избавления от недобрых дел, и тотчас дурное начало станет ему нашептывать: “Как же ты можешь надеяться на избавление! Разве не проводишь ты все свои дни в заботах об обыденном?” Но наши мудрецы говорят: “Если Он хочет вас избавить, Ему нет дела до былого, Он одним прыжком одолеет прошлое и даст вам избавление”».

Рабби из Кобрина учил: «Сказано: “И передал Моше слова народа Богу” [105]. Повинуясь Божественному велению, Моше принес народу Израиля весть, что будут они Богу “царством священнослужителей и народом святым” [106], и они ответили: “Все, что сказал Бог, сделаем” [107]. Но такой ответ означал: сделаем не для того, чтобы достигнуть высшей ступени служения Богу, но лишь потому, что Он так сказал нам. Ответ этот удовлетворил Моше, и он сказал об этом Богу – от имени всего народа и от своего имени».

Однажды хасиды сидели в доме рабби из Кобрина в праздник Шавуот, и рабби обратился к ним: «Сказано, что на горе Синай народ говорил Моше: “Говори ты с нами, и услышим, пусть не говорит с нами Всесильный, а то мы умрем” [108]. Как же могло случиться, что в свой самый великий час народ Израиля отказался услышать голос Господа, страшась смерти, которая есть не что иное, как высвобождение души из телесной оболочки, дабы она могла существовать в царстве света!»

Цадик повторил свой вопрос один раз и другой, а на третий он лишился чувств и какое-то время лежал без движения. Когда его привели в чувство, цадик выпрямился в своем кресле и продолжил свои поучения: «“…а то мы умрем”. Потому что им было страшно подумать, что они больше не смогут служить Господу на земле».

Рабби из Кобрина спросили: «Как могло случится, что Датан и Авирам упрекнули Моше в том, что он хочет над ними властвовать? [109]Разве в Торе не сказано, что Моше был самым скромным из людей?»

На это рабби ответил: «Когда Моше сидел в кресле цадика, его суждения были твердыми и властными, и вот почему можно было подумать, что он стремится властвовать над окружающими. Но в глубине души Моше был очень скромным человеком. Сколь же отличаются от него все те, кто неизменно стоит на своем, но при этом ходит потупив взор и именует себя скромником. Такая скромность – это притворство. Истинная скромность – в глубине души человека».

Однажды рабби из Кобрина поучал за субботней трапезой; в завершение он сказал хасидам, сидевшим с ним вокруг стола: «Как я вижу, ни одно из сказанных мною слов не дошло до ваших сердец. И если вы спросите меня, почему я так думаю – не будучи ни пророком, ни сыном пророка, – то я вам отвечу. Слова, идущие от сердца, всегда находят путь к сердцу другого человека во всей их полноте. Но если слова не нашли сердца, к которому они были обращены, то Бог оказывает милость говорящему: Он возвращает ему эти слова, дабы они не пропали втуне. Это случилось и со мною: я ощущаю, как сказанные мною слова переполняют мое сердце.

После смерти рабби Моше один из его друзей сказал: «Если бы ему было с кем говорить, он бы не умер».

Однажды, уже будучи старым, рабби Моше сидел за субботней трапезой, и всем было видно, как он ослаб. Его верный слуга предложил ему пойти отдохнуть. «Глупец! – воскликнул рабби. – Для меня единственное отдохновение – общаться со своим народом. Я не знаю никакого другого отдыха».