Татьяна Сидорина - Философия кризиса

Культура, либеральная демократия и их ценности доказали свою несостоятельность, столкнувшись с реалиями XX в. Грядущее "новое время" принесет иные ценности и будет принадлежать иным героям. И если Гвардини надеялся, что, возможно, эти герои вырастут из "человека массы", то Юнгер увидел их значительно раньше, уже в 1920-1930-е гг.

Эрнст Юнгер - любитель избранного общества, тяготевший к аристократизму, изысканный библиофил, энтомолог, владелец огромной коллекции жуков, гербариев, живущий в уединенном месте в старинном особняке, - увидел тип будущего человека в "железном солдате" с автоматом, человеке в маске-противогазе, маске сварщика, обезличенной "маске", свободной от индивидуальности, дисциплинированной и организованной до автоматизма, натасканной на работу. Это новый тип, даже новая раса будущего. Европе и миру оставалось сделать всего один шаг, для которого уже не нужен был Эрнст Юнгер.

Возможно, он видел прообраз своего нового человека в самом себе. Выходец из простой бюргерской семьи, получивший весьма заурядное образование и воспитание, сам Юнгер, едва закончив малоуспешное и нелюбимое им обучение в гимназии

163

в Ганновере, попадает на фронт. Известно, что на войне в нем обнаружились редкостная храбрость, холодная решительность и расчетливость, создавшие ему легендарную фронтовую славу [199]. Философ, писатель, публицист - Юнгер романтизирует войну и ее героев. Вспомним, что сверхчеловек Ф. Ницше далек от подлинного аристократизма, хотя философ склонен считать его аристократом. Реально он жесток и безжалостен, причем и к себе, и к окружающим. Аристократизм - это не только стиль жизни, аристократизм - это культура. Только она наполняет форму содержанием. Создав культуру, Бог вдохнул в человека душу.

Сложно однозначно сказать, как сам Юнгер в 1932 г. оценивал своего героя - новый тип европейского человека. Он констатировал его появление, силу и соответствие новым социальным условиям... Скорее всего, что и сам Юнгер нашел своего героя от отчаяния, обрадовался находке, еще не понимая, что найдено.

...Прошло совсем немного времени, и новый человек Эрнста Юнгера в военной форме Третьего Рейха маршировал по дорогам Европы.

199 Солонин Ю.Н. Указ.соч. С. 22.

3.8. Пауль Тиллих: чувство тревоги как симптом кризиса

Эта глава завершается рассмотрением позиции Пауля Тиллиха протестантского теолога и философа, представителя "диалектической теологии".

Тиллих Пауль (1886-1965) - немецко-американский христианский мыслитель. Изучал философию и теологию в университетах Берлина, Бреслау, Галле. В 1914-1918 гг. служил капелланом в германской действующей армии. До 1933 г. профессор философии в Марбурге и Франкфурте. С приходом к власти в Германии национал-социалистической партии эмигрировал в США, где жил до самой смерти, будучи профессором Нью-Йоркского и Гар

164

вардского (с 1955 г.) университетов. Основные труды написаны в США на английском языке. В начале своего творчества Тиллих был близок к "диалектической теологии" К. Барта, но в то же время стремился к созданию собственной концепции, преодолевающей разрыв богословия с проблемами повседневной жизни. Главная тема творчества Тиллиха - место христианства в современной культуре и экзистенциальном опыте современного человека. Если в первый, германский период эта тема занимала Тиллиха главным образом как проблема философии истории, то во второй, эмигрантский период он стремился построить универсальную теологическую систему, охватывающую проблемы онтологии, экзистенциальной антропологии, философии истории и культуры. Основные работы Тиллиха: "Потрясение основ", "Новое бытие", "Вечное сейчас", "Динамика веры", "Теология культуры" и др. [Современная западная философия: Словарь. М., 2000. С. 408.]

В статье "Что помогает ослабить чувство тревоги в нашей культуре" [200], написанной уже после Второй мировой войны, Тиллих выходит за рамки оценки социокультурного кризиса лишь как кризиса культуры, для него это широкомасштабный кризис, охватывающий разные сферы и стороны общественной жизни. Спутник кризиса - чувство тревоги. И пораженная кризисом, как смертельной болезнью, западноевропейская культура уже не способна предотвратить тревожные настроения, охватившие общество.

200 Tillich P. Anxiety - Reducing Agencies in our Culture // Anxiety / Ed. By Hoch P.H. a. Zubins S. NY.: Grune a. Startton, 1950. P. 17-26.

Тиллих пишет, что "любой фактор культуры, который способствует уменьшению тревоги и беспокойства, одновременно являет собой источник этой тревоги. Именно поэтому, как когда-то в древности, так и сегодня, в умах людей живет одно необычайно сильное желание спастись от тревоги путем бегства от культуры (выделено мной. - Т. С). Подобное стремление само по себе - заблуждение: ведь бегство от культуры - это тоже элемент культуры. Человек, по существу, ее составная часть, поскольку он формируется именно благодаря развитию своей природы внутри себя и в окружающей его среде. Вот почему проблема тревоги может и должна быть решена в сфере культуры" [201].

165

Для Тиллиха первый и основной элемент культуры - это слово. При этом слово обладает психической и интеллектуальной силой. Оно имеет власть. Слово может положить конец хаосу, устранить угрозу небытия как внутри человека, так и вне его. Тревога возникает тогда, когда этой силы недостаточно.

"Самая главная проблема при оценке любого человеческого фактора, отмечает Тиллих, - заключается вот в чем: важно то, основывается ли он на правильном слове, которое обладает в какой-либо исторический момент конкретной властью, либо он пытается сохранить то слово, которое стало (или уже было раньше) неправильным, несправедливым, ошибочным?" [202].

Мыслитель отмечает, что человечеству удалось создать множество новых факторов культуры, способствовавших уменьшению тревоги. Все это делалось во имя разума, с целью освобождения человечества от предрассудков и суеверий, возбуждавших тревогу, - академии, научные журналы, энциклопедии, общедоступные школы, реформа образования, гуманное законодательство и институты, философское и теологическое просвещение, демократические методы управления, либерализация экономики. Скрытой пружиной этого процесса, согласно Тиллиху, была крайняя озабоченность, экзистенциальная страсть, вспыхнувшая на рубеже XIX-XX вв. как реакция на "пожарную ситуацию" в западноевропейском обществе: "Разум, во имя которого все это и было совершено, понимался как универсальная структура души и реальности, он уподоблялся божественному логосу. Бог стал разумом для теологов, а разум превратился в Бога революционеров. Смерть как угроза небытия, которого никак нельзя избежать, устраняется из повседневного опыта; даже в проповедях слово "смерть" старались не упоминать. Понятие греха оказалось под запретом - оно исчезло даже из словаря теологов" [203].