Герберт Спенсер - Опыты научные, политические и философские (Том 3)

Мы никогда не кончили бы, если б вздумали перечислять все такие промахи и нелепости: это наследство, переходящее от поколения к поколению; ни комиссии, ни отчеты, ни дебаты ничего с этим поделать не могут. И в то же время каждый год приносит новую жатву проектов в области административных начинаний, и с каждым новым проектом общество снова и снова рассчитывает получить наконец-то, чего оно от этого проекта ждет. А возьмем между тем армию - в ней царит система производства, которую нельзя назвать иначе, как организованным торжеством невежества, но которая тем не менее продолжает действовать вопреки постоянным нападкам; возьмем адмиралтейство - ни для кого не тайна, что его организация никуда не годна и что все его поступки способны только вызывать смех; возьмем церковь - она цепляется за давно отжившие формы, вопреки общественному мнению, которое их отвергает, - и, несмотря на все это, с каждым новым днем все настоятельнее и настоятельнее раздаются требования о необходимости распространять законодательные определения на новые области. Что нужды, что наши строительные законы повели лишь к постройке менее прочных домов, чем прежде; что нужды, что инспекция каменноугольных копей бессильна предупредить взрывы рудничного газа; что нужды, что введение инспекции на железных дорогах, лишь увеличило число катастроф на этих дорогах; среди нас, будто на смех всем таким неудачам и многим другим, свидетелями которых мы постоянно бываем, царит и продолжает царить то, что Гизо так удачно называет "грубым обольщением, верою в верховное могущество политического механизма".

Великую услугу оказал бы обществу тот, кто взял бы на себя труд проанализировать законы, изданные... ну хотя бы за последние 50 лет; кто сравнил бы результаты, ожидавшиеся от этих законов, с результатами, действительно полученными. Для того чтоб написать такую полную откровений и в высшей степени поучительную книгу, достаточно было бы привести мотивы, вызвавшие то или другое законодательное определение, и показать, сколько зла, подлежащего теперь устранению, было порождено предыдущими мероприятиями. При этом для исследователя было бы всего труднее, разумеется, удержаться в должных рамках при повествовании, которое легко может сделаться бесконечным, о розовых надеждах, всегда кончавшихся неожиданными крушениями. В заключение было бы очень полезно указать, насколько выигрывал тот воздержанный законодатель, который после ряда убедительных уроков решился наконец раз навсегда прекратить свои законодательные попытки.

Не думайте, однако, чтобы и подобная сводка фактов, при всем богатства и поучительности содержания, могла хоть сколько-нибудь повлиять на изменение среднего уровня умов. Политический фетишизм будет жить, доколе люди будут лишены научного образования, доколе они будут считаться лишь с ближайшими причинами, не ведая о причинах более отдаленных и более общих, которые двигают первыми. И пока то, что теперь называют образованием, не будет свергнуто настоящим образованием, цель которого объяснить человеку сущность мира, в котором он живет, до тех пор новые политические иллюзии будут расцветать на иллюзиях погибших. Но и теперь уже есть избранные умы - и ряды их все пополняются, - умы, для которых вышеупомянутая книга не прошла бы бесследно; для них-то и стоило бы ее написать.

XIII

СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ

(Эта статья в первый раз была напечатана в

"The Fortnightly Review", Deu., 1871)

Что рыбу труднее достать на берегу моря, чем в Лондоне, - это факт, хотя и противоречащий здравому смыслу, но тем не менее несомненный. Не менее несогласным со здравым смыслом является и тот факт, что в Западной Шотландии, изобилующей быками, за мясом приходится посылать за 200 или 300 миль в Глазго. Правители, которые под влиянием здравого смысла стремились подавить те или другие мнения, запрещая содержащие их книги, не думали, что запрещение этих книг повлечет за собой распространение этих мнений; точно так же и правители, которые, руководясь здравым смыслом, запрещали взимать большие проценты и не помышляли, что они делают таким образом условия займа еще более тягостными для заемщиков. Человек, который в тот момент, когда книгопечатание заменило переписывание книг, предсказал бы, что число лиц, занимающихся книжным делом, вследствие этого увеличится, был бы признан абсолютно лишенным здравого смысла. Таким же показался бы и человек, который в эпоху замены экипажей железными дорогами сказал бы, что число лошадей, которое понадобится для перевозки пассажиров и груза со станции и на станцию, превысит число их, замещенное паровозами. Таких примеров можно бы было привести бесчисленное множество. Те, которые помнят, что самые простые явления производят действия, часто в высшей степени отличные от тех, какие при этом ожидались, поймут, как часто это должно иметь место среди явлений сложных. Что воздушный шар поднимается от действия той же силы, которая вызывает падение камня; что таяние льда может быть значительно задержано посредством завертывания его в одеяло; что самый простой способ воспламенить калий это бросить его в воду, - все это истины, которые человеку, знакомому только с внешнею стороной предметов, покажутся очевидными нелепостями. И если даже тогда, когда факторы немногочисленны и несложны, результаты могут абсолютно противоречить кажущейся возможности, тем более могут они часто разниться там, где факторы многочисленны и взаимно связаны. Французское изречение по поводу политических событий: "Всегда случается то, чего не ожидаешь", - изречение, которое французы в последнее время не раз подтверждали на деле, должно бы постоянно иметься виду у законодателя и у тех, которые стремятся ускорить законодательную деятельность. Остановимся на минуту и рассмотрим ряд, по-видимому, невозможных результатов, созданных социальными силами.

Вплоть до последнего времени думали, что язык - сверхъестественного происхождения. Что этот разработанный аппарат символов, столь удивительно приспособленный для передачи мыслей от одного ума к другому, есть дар чудесный, это казалось бесспорным. Люди не могли себе представить, каким путем могли явиться эти многосложные соединения слов различного порядка, рода и вида, с их формой, делающей их способными соединяться между собою и составлять вечно новые комбинации, вполне точно передающие любую идею по мере ее возникновения. Гипотеза, что и язык слагался медленно и постепенно в общем процессе эволюции из постоянного употребления знаков, первоначально главным образом химических, затем частью мимических, частью вокальных и, наконец, уже только вокальных, - эта гипотеза никогда не приходила в голову людям на ранних ступенях цивилизации; когда же она наконец пришла им в голову, они сочли ее слишком чудовищною нелепостью. Между тем эта чудовищная нелепость оказалась истиной. Эволюция языка, теперь уж достаточно изученная, показывает нам, что все отдельные слова, все выдающиеся черты структуры речи имели естественный генезис, и дальнейшие исследования ежедневно приносят нам новые и совершенно очевидные доказательства того, что этот генезис с самых первых шагов был явлением вполне естественным, и не только естественным, но и самопроизвольным. Ни один язык не был создан по искусственно составленной схеме каким-нибудь правителем или какой-нибудь законодательной коллегией. Не на съезде ученых изобретались части речи и устанавливались правила для их потребления. Мало того, начавшись без всякого юридического основания или установленной власти, этот процесс продолжался сам собой, и ни один человек того не заметил. Только под влиянием потребности во взаимном общении, в обмене мыслей и чувств, только из личных целей люди мало-помалу развивали речь, абсолютно упуская из виду, что они делают не только то, чего требуют их личные интересы. И это бессознательное отношение продолжается даже и теперь. Возьмите все население земного шара, и вы вряд ли найдете одного человека из миллиона людей, который знал бы, что в своей повседневной речи он продолжает далее тот самый процесс, при помощи которого развился язык.