Андрей Курпатов - Психософический трактат

При этом высказывания другого [существа, способного воспринять знак как означающее], если принять, что ничего из того, что он мне скажет [высказывания], не может быть мною «понятно», оказываются для меня неопровержимым и шокирующим свидетельством его «инобытия», т. е. его замкнутости в самом себе, его полной «интактности» для меня.

Так мне предстоит испытать пугающий миг «одиночества», причем, «одиночества» большего, нежели «одиночества» как такового (т. е. в смысле «быть одному»), или же того «одиночества», которое я испытываю, «думая» [моя лингвистическая картина мира, высказывания], что «меня не понимают».

Однако, разве же не будет для меня опыт [контакт моей схемы мира и моей схемы меня, суждение] этого «одиночества» целительным: осознать степень своего заблуждения относительно возможности выйти за пределы своей замкнутости, степень заблуждения другого, наше абсолютное «одиночество» в нас самих и наше столь же абсолютное «родство», открывающееся этой ошибкой?

Здесь и «одиночество», как и всякое означающее в таком случае, вынуждено «ретироваться».

6.3133 Таким образом, другой – этот «носитель речи» [высказываний] выступает в роли моего «мучителя», поддерживая мою лингвистическую картину мира, пользуясь теми же словами [или другими знаками, их заменяющими], что и я, и провоцируя возникновение у меня высказываний, которые повлекут за собой указанные выше противоречия.

Но это только с одной стороны, а с другой стороны, он мог бы (если бы он действительно знал мои исходные суждения [значения], а также имел необходимые средства воздействия на меня) способствовать разрешению моих противоречий. Тогда как я сам, что следует из вышеизложенного, не могу найти из них «выхода».

И, наконец, теперь, когда я осознал фиктивность знака и невозможность как содержательной, так и предметно-содержательной коммуникации, происходит нечто, о чем говорилось выше: услышать его и понять, что он не понят мною, – это испытать фрустрацию: он – Другой.

Теперь он уже не значение моей схемы мира, ибо Он открывается мне в своей «неизвестности». Он оказывается мне Тем, Кто существует [моя схема мира] вопреки отсутствию у меня адекватного Ему моего значения [моя схема меня].

Он [Другой] как Мир, который только является мне вещами, но не находится в прямом отношении со мной как Он есть .

Этот акт, это «открытие», таким образом, подрывает сами устои континуума моего существования, «бытие открывает передо мной свою завесу».

6.32 Мир является мне мною, а следовательно: я принадлежу Миру.

Однако, я замкнут в самом себе, а следовательно: я замкнут относительно Мира.

Таким образом: моя замкнутость преодолевается лишь в том случае, если я смогу быть [есть] Миром.

6.321 Представим гипотетически: в каком отношении я бы оказался с самим собой. То есть, с человеком, мне полностью идентичным и содержательно, и предметно-содержательно, и как угодно еще, а главное – с человеком, который, будучи мной, находился бы в точно таких же отношениях с другими вещами, что и я?

О чем бы я мог с ним говорить? Что бы я мог для него сделать? Что бы он мог сделать для меня?

6.3211 Единственное, что я бы мог к нему испытывать, – так это самый неподдельный интерес, схожий, может быть, разве что с удивлением, завороженностью, детским, причем неослабевающим любопытством.

То, что я не остался бы к нему равнодушен, – это абсолютно точно, равно как и то, что он не смог бы меня ничем удивить.

Это парадокс несодержательного отношения: меня интересует скорее сам акт отношения (т. е. несодержательная акция [акция как отношение вещей, но не вещь]), нежели то, что я бы мог проявить.

6.3212 Это некий «исходящий» Мир, «исходящий» на моих глазах, причем, я в этом случае – точно так же «исходящий» Мир в глазах Другого. Мы не означающие или значения, мы даже не имена, но Мир, являющийся посредствам нас Самому Себе.

6.3213 На самом деле, я сам (без всяких «копий») и есть этот «исходящий» Мир, поскольку я принадлежу Миру, однако, я замкнут в самом себе, и это «исхождение» Мира «из меня» абсолютно бессмысленно.

Можно сказать, что Он «исходит» никуда и, «не приходя», «проливается».

6.322 Себя я узнаю, узнавая неузнаваемость Другого.

6.3221 То, что я играем, я узнаю благодаря тому, что Он, казавшийся мне известным, предстает мне неузнаваемым.

Все мои заблуждения выходят на поверхность, обнаруживают свою абсурдность, когда я вижу Другого в Его недосягаемости.

6.3222 Другим я не могу повелевать, Он – свидетельствующий мое абсолютное бессилие. Только означив Его, превратив Его в другого (с маленькой буквы), в предмет, включив его в контекст [моя лингвистическая картина мира], определив реестр его функций, я могу чувствовать себя всесильным. Но нет ничего более комичного, чем такая власть, ибо тем самым [означив Другого] я отказался от Того, на Кого эту власть я хотел распространить.

Знак [означающее] – «бездонен» [толкование, компиляции]. И лишь Его одного [Другого] я не могу наполнить ни содержанием [контакты моей схемы мира и моей схемы меня], ни предметной содержательностью [компиляцией означающих, реестром свернутых функций].

Он [Другой] – настоящий, Он [Другой] – момент истины, сокрушающий все мои иллюзии. Перед Ним я бессилен, перед Ним я распростерт в своей ничтожности, ощущая все величие Его «неухватываемости» мною.

6.3223 Однако же, и Я [Другой] стою перед ним так , Я для Него – то единственное, чем Он не может повелевать, что Он не может преодолеть.

Я [Другой] – Его момент истины.

А потому Его власть и Моя власть – не от Нас, но Мира, а потому Моя воля – Его воля, Его же воля – Моя, и потому нет воли, гонка закончилась.

Конец замкнутости. Выход. Открытость. Начало жизни.

6.323

Но вернемся к моей гипотетической «копии»: чем отличается этот пример от любой другой ситуации? Тем, что мы – я и моя «копия» – одинаковы по содержанию.

Таким образом, чтобы быть [есть] Миром, Двое должны избавиться от содержательности [значения, означающие], обрести способность несодержательного мышления.

Это единственный известный мне способ нарушить правило комплементарности значений моей схемы мира и моей схемы меня, нарушить его, с тем чтобы преодолеть замкнутость каждого из нас в отдельности и обрести Контакт, где Мир [Я] сообщается с Миром [Другим], являясь Себе Самому.

6.3231

От предметной содержательности вполне может освободить педантичная дискредитация моей лингвистической картины мира.

Для того же, чтобы избавиться от содержательности [содержательности континуума существования и предметной содержательности моей лингвистической картины мира] – достаточно мыслить несодержательно.

Однако само по себе такое «вызволение» ровным счетом ничего не стоит. Смысл всей это процедуры лишь в грядущей Встрече, где Я [Другой] готов буду встретить Другого, прошедшего тот же путь.