Рик Страссман - Внутренние пути во Вселенную. Путешествия в другие миры с помощью психоделических препаратов и духов.

Если говорить о глубинных причинах, по которым я приступил к исследованию ДМТ, то меня интересовали биологические основы естественно возникающих психоделических опытов, таких как мистические и околосмертные состояния. Если бы экзогенный ДМТ с большой долей вероятности воспроизводил все или часть подобных явлений, это могло бы послужить доказательством моей теории о том, что эндогенный ДМТ играет важную роль в их возникновении. До некоторой степени более и менее очевидным поводом для моей работы с ДМТ было рассмотрение терапевтических свойств ДМТ в частности и психоделиков в целом. Я хотел своими глазами увидеть результаты воздействия ДМТ как представителя психоделического семейства препаратов и некоторые другие процессы, важные для психотерапии. Например, я хотел провести научные наблюдения за воздействием ДМТ на невербальное поведение, чувства и мысли индивидуума, находящегося под воздействием препарата, по отношению к внешнему миру (включая и меня самого), а также за отображением психологических конфликтов и их превращением в такие символические явления, как видения.

Я также хотел приобрести опыт взаимодействия с людьми, введенными в крайне измененное психоделическое состояние. Делая это, я надеялся развить и отточить мои собственные навыки сопереживания и поддержки, чтобы понимать и, когда это потребуется, направлять в нужное русло сложные и запутанные психические состояния, вызванные приемом препарата. Эти факторы могли оказаться весьма действенными при составлении плана дальнейших исследований или разработке психотерапевтического подхода, в котором бы применялись глубокие психоделические состояния.

Одним из самых важных уроков, которые я получил во время клинических исследований, а также в процессе предыдущего изучения мелатонина, состоял с следующем: необходимо ставить самые простые вопросы, независимо от того, насколько абстрактными, сложными или плохо сформулированными кажутся главные вопросы исследования. Я понял, что когда я ставлю простые пошаговые вопросы, мне не нужен сложный план эксперимента, чтобы ответить на них. Я мог разработать критерии экспертной оценки в этой области, и дальнейшие вопросы, возникающие в процессе исследования, становились все более адекватными и исчерпывающими.

При работе с ДМТ дополнительные трудности заключались в его противоречивой природе и возможном противодействии регулирующих органов, что обусловило еще более продуманный план изучения, выполнение которого могло дать более достоверные результаты — объективные данные в пределах краткого временного интервала и с минимальным риском. Кроме того, 25-летний перерыв в исследованиях создавал определенные сложности в получении разрешения на исследование и его финансировании. В каком-то смысле нужно было заново изобрести колесо: в план клинических исследований следовало включить пункты, которые могли усыпить бдительность представителей разрешающих организаций, ведь им возобновление подобных экспериментов поначалу казалось ящиком Пандоры [111] Пандора — древнегреческая богиня, которая из любопытства открыла ларец, где были заперты все беды человечества. Когда они вырвались наружу, Пандора закрыла ящик, но на дне его, по воле Зевса, осталась только надежда. Выражение «открыть ящик Пандоры» означает совершение действия, последствия которого будут ужасны и необратимы. — Примеч. пер. .

Поэтому требовалось ясно изложить, что исследование предусматривает тщательный подбор добровольцев. На этой стадии эксперимента добровольцы, не имевшие опыта приема психоделиков, нам не подходили. Мы не могли рисковать, давая ДМТ людям, которые не имели представления, чего от него можно ожидать, и которые, соответственно, не могли дать осознанное согласие на эксперимент, не обладая достаточной информацией. Согласие, основанное на документально подтвержденной информации, предусматривает, что доброволец в некоторой степени знаком с ожидаемыми эффектами от воздействия препарата, с которыми ему придется столкнуться во время участия в исследовании, такими, например, как тошнота и учащенный пульс. Для экспериментов с ДМТ, который наиболее вероятно и гарантированно вызывал новые и неожиданные мысли, чувства и ощущения, добровольцы, не имевшие психоделического опыта, были нежелательны, и не только потому, что не знали, с чем имеют дело. Даже «ветераны», принимавшие психоделики, знают, что невозможно предугадать, каким будет каждый сеанс. Теренс Маккена говорил по поводу курения ДМТ: «У любого человека, поджигающего трубку, руки всегда дрожат». Таким образом, вопрос, кого выбрать в качестве добровольцев, был ключевым. Я полагал, что нам нужны только те, кто имеет опыт приема психоделиков и при этом психически и физически здоров.

Я считал, что люди, имевшие опыт приема психоделиков, будут меньше подвержены панике в процессе исследования, потому что они знакомы со странностями психоделического опыта, даже если не принимали ранее ДМТ. Фактически, одним из самых важных вопросов, которые я задавал при отборе добровольцев, состоял не в том, насколько им понравились предыдущие психоделические опыты, а в том, насколько негативными были их состояния под воздействием препаратов. Мне требовалось узнать, может ли доброволец ясно выразить свои страхи, попросить о помощи и воспользоваться ею. Например, один из потенциальных добровольцев рассказал мне, что всякий раз, когда он принимает большую дозу грибов, содержащих псилоцибин, он оказывается на крыше здания, не подозревая, каким образом туда попал. Очевидно, что он был неподходящим субъектом исследования: ведь предполагалось, что все добровольцы в течение нескольких часов должны были не покидать больничной кровати и, в окружении различных трубок и проводов, обязательно оставаться соединенными с собственным телом!

Способность добровольца дать субъективный отчет являлась еще одним важным и заслуживающим внимания условием при отборе. Я полагал, что опытные добровольцы могли предоставить более проницательные и точные описания эффектов воздействия препарата и сравнить ДМТ с другими знакомыми им психоделиками. Еще одно условие поставили юристы университета: мы не должны были принимать добровольцев, не имевших опыта приема психоделиков, поскольку они могли стать «зависимыми» и обвинить нас в этом.

Мы также должны были вводить различные дозы ДМТ безопасным способом. Для того чтобы начать этот процесс, требовалось установить, какой метод введения ДМТ является наилучшим, а также оптимальные дозы, которые вызывали бы желаемые эффекты.

Во всех известных нам исследованиях ДМТ, за исключением одного, применялся внутримышечный (ВМ) способ введения препарата. Несмотря на то что этот метод способствовал относительно быстрой абсорбции вещества по сравнению с приемом внутрь, она оказалась не настолько быстрой, как при курении, внутривенном (ВВ) введении или вдыхании. Мы начали давать ВМ умеренно высокие дозы ДМТ двум добровольцам, которые в прошлом курили чистый ДМТ и были знакомы с пероральным приемом ДМТ в составе аяхуаски. Мы считали, что эти два добровольца были идеальными субъектами, с которыми можно начать предварительное исследование по определению оптимальной дозы и способа введения препарата. Оба они сообщили, что лихорадка — быстро растущая волна эффектов, являющаяся характерной особенностью курения ДМТ, — не появляется при ВМ-способе введения препарата. Интенсивность пика воздействия также не была сравнима с той, что возникала при курении ДМТ.