Фрэнсис Бэкон - Великое восстановление наук, Разделение наук

...и блистает под светом трепещущим море °.

Органы чувств действуют по принципу отражения. Это имеет место и в области зрительного восприятия -- ведь глаз подобен стеклу или воде; и в области слухового восприятия -- ведь орган слуха можно сравнить с пустой полостью, отражающей звук. Этих немногих примеров, полагаю, достаточно, чтобы понять мою мысль. Более того, ведь и персидская магия, о которой так много говорили, занималась главным образом поисками соответствий между явлениями природы и общественной жизни. Все то, что мы назвали, и многое другое в том же роде не является простым совпадением (как это, пожалуй, могло бы показаться людям недостаточно проницательным) , но совершенно очевидно представляет собой общие знаки и приметы природы, которые она запечатлела на самых различных своих созданиях и в разных областях. Никто еще серьезно не занимался этим вопросом. Может быть в сочинениях выдающихся авторов и можно изредка встретить отдельные из этих истин, причем всегда только применительно к данному содержанию, но еще никто не создал полного собрания таких аксиом и принципов, которые были бы применимы как общие и основополагающие в различных науках. А между тем именно это могло бы лучше всего показать единство природы, что и является задачей первой философии.

Существует и другой раздел первой философии, который может показаться уже старым и известным, если судить лишь по словам, и который является совершенно новым и неразработанным, если иметь в виду поставленную нами цель. Речь идет об исследовании привходящих качеств сущего (ens), которые мы можем назвать трансценденциями, т. е. таких понятий, как большое и малое, подобное и различное, возможное и невозможное, а также бытие (ens) и небытие и т. и. Поскольку все эти вопросы, собственно, не относятся к области физики, а диалектика изучает их скорее с точки зрения развития искусства доказательства, чем познания сущности явлений, то во всяком случае целесообразно, чтобы исследование такого рода вопросов, само по себе весьма важное и полезное, не было совершенно забыто, а нашло себе по меньшей мере хоть какое-то место в нашем разделении наук. Конечно, мы прекрасно понимаем, что это исследование должно вестись совершенно иначе, чем оно обычно велось до сих пор. Например, никто из тех, кто писал о понятиях "многое" и "малое", не попытался понять и объяснить, почему в природе существует и может существовать такое обилие одних вещей и так малочисленны и редки другие; действительно, не может быть так, чтобы в природе существовало так же много золота, как и железа, так же много роз, как и травы, так' же много модифицированного, как и немодифицированного. Равным образом из тех, кто писал о понятиях "подобное" и "различное", никто не объяснил достаточно убедительно, почему почти всегда между различными видами существуют некие промежуточные виды, обладающие признаками того и другого вида, как, например: мох -- между плесенью и растением; рыбы, которые прикреплены к камням под водой и не могут передвигаться, -- между растением и животным; мыши, крысы и т. п., занимающие сроднее место между животными, родившимися из гниения, и животными, рождающимися из семени, летучие мыши -- между птицами и четвероногими; летучие рыбы (теперь уже широко известные) -- между птицами и рыбами; тюлени -- между рыбами и четвероногими и т. д. Далее, никто не попытался выяснить и причину того, почему, если подобное стремится к подобному, железо не притягивает железо, а магнит делает это; точно так же и золото не притягивает золото, хотя и притягивает ртуть. Относительно всех этих и подобных им вопросов исследования о трансценденциях хранят глубокое молчание, ибо авторы их больше заботятся о красотах и тонкостях стиля, чем о точном и основательном знании вещей. Поэтому мы и хотим, чтобы первая философия включила в себя подлинное и глубокое изучение этих трансценденций, или привходящих признаков сущего, основывающееся на законах природы, а не на правилах красноречия. Вот что следовало сказать о первой философии, или мудрости, которую мы с полным основанием относим к тем наукам, которые нуждаются в дальнейшем развитии. Глава II

О естественной теологии; учение об ангелах и духах, являющееся приложением к этой науке

Итак, отведя положенное место общей родительнице наук, которая, подобно Берекинтии (Кибеле) ", радуется, видя столь многочисленное потомство богов -

Всех -- небожителей, всех -- обитающих крайние выси ",

вернемся к нашему разделению философии на три учения: о Боге, о природе и о человеке. Действительно, естественная теология совершенно правильно называется также и божественной философией. Ее определяют как такое знание или скорее даже искру знания, которое можно получить о Боге с помощью света самой природы и созерцания его творений, как науку, которая вполне может считаться божественной (имея в виду характер ее объекта) и в то же время естественной дисциплиной (имея в виду метод ее изучения). Подлинные цели этой науки сводятся к изобличению и опровержению атеизма, а также к раскрытию законов природы, и она не ставит своей задачей установление религии. Ведь Бог никогда не творил чуда для того, чтобы обратить в веру атеиста, ибо тот может прийти к познанию Бога и с помощью самого света природы; чудеса же существуют для обращения идолопоклонников и суеверных, которые уже познали божество, но не нашли достойного его почитания, потому что света природы недостаточно для понимания воли божьей или познания достойного его почитания. Подобно тому как творения мастера раскрывают нам его талант и мастерство, но ни в коей мере не могут нарисовать его образ, так и творения создателя говорят об его всемогуществе и мудрости, но ни в коей мере не рисуют его образ. И здесь представления язычников отступают от святой истины. Ведь они считали мир образом Бога, человека же -- образом мира. Но Священное писание не удостаивает подобной чести мир и считает его отнюдь не образом божьим, но лишь творением рук его; человека же оно называет непосредственным образом и подобием божьим. Поэтому то, что Бог существует, что он управляет миром, что он всемогущ, что он мудр и знает все наперед, что он добр, что он воздает всем по заслугам и наказывает виновных, что он заслуживает поклонения, можно доказать лишь с помощью его творений; эти же творения могут раскрыть нам и многие удивительные тайны его атрибутов и еще в значительно большей степени -- тайны его мудрого управления Вселенной. Эта тема была весьма плодотворно исследована рядом писателей. Но, как мне кажется, весьма рискованно, опираясь на созерцание материального мира и принципы человеческого разума, рассуждать о таинствах веры, или убеждать кого-то более или менее настойчиво, или, наоборот, с любопытством исследовать все это и пытаться проникнуть в то, каким образом совершается это таинство. "Отдай вере то, что ей принадлежит". Ведь даже язычники приходят к тому же самому выводу в своем знаменитом, поистине божественном мифе о золотой цепи, ибо ни люди, ни боги не смогли сбросить Юпитера с неба на землю; Юпитер же, наоборот, сумел поднять их с земли на небо ^ Поэтому напрасно потратит свои (илы тот, кто попытается подойти к небесным тайнам религии с мерками нашего разума. Вместо этого следует с восторгом и преклонением обратить наши мысли к престолу небесной истины. Таким образом, я не вижу никаких недостатков в этой части естественной теологии, скорее уж здесь можно найти некоторые излишества, и, для того чтобы указать на них, я сделал это небольшое отступление, имея в виду огромные трудности и опасности, угрожающие в результате как религии, так и философии, поскольку именно это обстоятельство порождает как религиозную ересь, так и пустую и ложную философию.