Татьяна Стефаненко - Этнопсихология

Культуры соседей пуэбло — индейцев прерий и мексиканских индейцев — Бенедикт описала как дионисические, подчеркивающие значимость буйства и экстаза. В своих установках они демонстрируют путь крайностей , прославляя индивидов, которые могут вырваться из границ здравого смысла. Высоко оцениваются любые способы, позволяющие людям разрушать рутину повседневности, например с помощью транса, вызванного алкогольным или наркотическим опьянением, или с помощью самоэкзальтации, вызванной уединением, постом, самоистязанием. Высоким статусом в этих культурах обладают те, кто показал себя бесстрашным и жестоким, презирающим опасность в бою, безудержным в радости и в горе [ Бенедикт , 1997].

Исследовательница описала и другие конфигурации культур. Так, культуру доби из Меланезии она назвала параноидальной из-за того, что члены этого племени живут в атмосфере постоянного конфликта и подозрительности, противопоставляя одно поселение — другому, соседа — соседу и даже мужа — жене. Дети-доби с раннего возраста приучаются к тому, что выигрыш одного человека всегда оказывается проигрышем для другого.

В своих ранних работах Бенедикт практически отождествляет культуру и личность, утверждая, что культура — это личность общества. Она использует также красивую метафору культуры как личности, отброшенной на большой экран, уточняя, что культуры соответствуют психике индивида, но в больших размерах и в большей протяженности во времени.

Но очень скоро американская исследовательница отказывается от приоритета индивидуальной психологии в оппозиции культура–личность, подчеркивая, что индивид, культура и общество неразрывно связаны между собой и влияют друг на друга. Она принципиально не различает психологическое, социальное и культурное, за что подвергается критике даже со стороны приверженцев теории «Культура и личность». Кроме того, ученые, изучавшие культуры, в которых не прослеживается столь явная установочная доминанта, как у индейцев пуэбло или индейцев прерий, столкнулись [с. 50]с серьезными трудностями при попытках использовадия концепции Бенедикт раннего периода творчества[14]. Дальнейшее развитие теории не связано с созданием типологий культур, а пошло по пути выяснения того, каким образом осуществляется взаимовлияние культуры и личности.

4.2. Базовая и модальная личность

Р. Бенедикт была лишь одним из многих культурантропологов, перешедших на психологические позиции. М. Мид в автобиографической книге вспоминает, как идея «психологических типов» постепенно входила в ее сознание начиная с 1924 г., когда она услышала выступление Э. Сепира, который «говорил о том, как культуры навязывают определенные стили поведения, включая позы и жесты»[ Мид, 1988, с. 49–50]. С 30-х годов работы антропологов стали печататься в психологических и социологических журналах. Новое направление возглавил психоаналитик А. Кардинер (1891–1981), который организовал в Нью-Йоркском психоаналитическом институте семинар, сыгравший решающую роль в становлении теории «Культура и личность».

Теоретические обобщения Кардинера сделаны на основе данных, полученных многими полевыми исследователями племенных культур. Как психоаналитик он исходит из того, что с момента появления на свет на ребенка оказывает влияние его непосредственное окружение, а более конкретно — способы ухода. Именно способы ухода за маленькими детьми, отличающиеся в разных культурах, налагают неизгладимый отпечаток на личность взрослого. Эту идею можно выразить в форме известного афоризма: «Ребенок — отец человека». Если, например, в какой-либо культуре существует обычай внезапного и резкого отнятия ребенка от груди, он получает негативный опыт быть отвергнутым. Это ведет к формированию личности взрослого, для которого характерна недостаточная эмоциональная отзывчивость, низкая самооценка и отсутствие великодушия. Иными словами, Кардинер подчеркивает наличие причинной связи между личностью и культурой, но не их идентичность, как Бенедикт в своих ранних работах.

Первостепенное значение для понимания теории «Культура и личность» и этапов ее развития имеет выдвинутая Кардинером идея о наличии в каждой культуре одного доминирующего типа личности.[с. 51]Он вводит понятие базовой личности , определяя ее как основную личностную структуру, формируемую данной культурой. По определению американского исследователя, базовая личность — это «…техника размышлений, система безопасности (т. е. стиль жизни, посредством которого человек получает защиту, уважение, поддержку, одобрение), чувства, мотивирующие согласованность (т. е. чувство стыда или вины) и отношение к сверхъестественному» [цит. по: Хонигман, 2001, с. 60]. Это все то, что делает индивида максимально восприимчивым к определенной культуре и позволяет ему достигать удовлетворенности и устойчивости в рамках существующего порядка, т. е. базовая личность есть адаптация к фундаментальным реальностям жизни в определенной культуре.

Кардинер не оригинален, когда выделяет элементы, по которым различаются носители разных культур, — представления о мире, чувства вины и стыда, специфику межличностных отношений. А его точка зрения об основной функции базовой личности практически совпадает с функцией удовлетворения потребностей общества в определенном социальном характере, благодаря которому людям «хочется делать то, что они должны делать»[ Фромм, 1986, с. 156].

Выделяя методы ухода за маленькими детьми (регулярность кормления, способы пеленания, купание, приучение к гигиене) среди многих «первичных общественных институций», формирующих психологический склад личности, — способов жизнеобеспечения, семейной организации, социализации детей, Кардинер является прямым последователем своего учителя Фрейда. Наиболее самобытной в анализируемой концепции является попытка доказать существование непосредственной связи между обусловленными культурой — прежде всего способами ухода — первыми «опытами», а также переживаниями человека в младенческом возрасте и базовой структурой личности. То, что критики не без иронии называли «пеленочным детерминизмом».

Для раскрытия базовой личности, как правило, использовались не статистические, а нестрогие, с точки зрения психолога, описательные методы, часто личные впечатления этнолога о способах ухода за детьми. Но и без применения «сциентичных» психологических методик при изучении культур племенного типа было получено много интересных данных. Более того, хотя сам Кардинер подчеркивал, что его концепция не может быть перенесена на сложные современные культуры, в дальнейшем исследователи стали объяснять спецификой ухода за младенцами и особенности психологического склада «цивилизованных» народов. Например, приписываемые русским терпение и послушание стали связывать с[с. 52]практикой длительного тугого пеленания, принятой в русских семьях.