Сергей Борисов - «Человек философствующий». Исследование современных моделей философской пропедевтики

Философский диалог-рассуждение предполагает наличие строгих правил и ролей, как в любой игре. Игра будет интересной настолько, насколько вдохновенно будут сыграны все роли в рамках принятых правил. Только тогда диалог-рассуждение будет приносить радость, удовлетворение и не превратится в «спор ради спора», где каждый больше занят «обороной» или «нападением», а не совместным поиском истины.

В философском диалоге должна присутствовать жизненная энергия. Бесполезно задавать вопросы человеку, который не вовлечен в поиск истины. Кроме того, спрашивать правомерно только тогда, когда сам не знаешь. Учителю нужно уметь срежиссировать определенную драматургию диалога. Иногда даже действовать «на грани фола», создавать микрострессовую ситуацию, напряжение в группе. Ведь для того, чтобы была музыка, нужно использовать очень сильно натянутые струны. В результате такого напряжения в ходе диалога-рассуждения отношения между людьми становятся более значимыми, наполняются более глубоким смыслом, появляется возможность более вдумчивого и глубокого понимания.

Со временем такая практика философского диалога дает следующие результаты:

• дети начинают по-иному, не так как раньше оценивать повседневные суждения и действия людей;

• дети начинают чувствовать ответственность за свои мысли и поступки;

• дети могут многое объяснить и через это они преодолевают отчужденность в мире, становятся активными преобразователями своей жизни;

• дети приобщаются к подлинно демократическим ценностям.

Таким образом, мы можем утверждать, что в той мере, в какой индивиды приобрели опыт ведения диалога, опыт соучастия и публичного рассуждения, они в состоянии играть активную роль в формировании демократического общества. Практика философского диалога-рассуждения есть реальная альтернатива насилию. Она помогает понять, что по-настоящему миролюбивое общество не может быть пассивным, а диалог не прекращается с достижением мира, наоборот, диалог – самый лучший способ поддержания достигнутого спокойствия.

Философ Н. С. Юлина, анализируя концепцию «Философии для детей», приходит к выводу, что в изучении прикладных школьных дисциплин, например, экологии, метод философствования М. Липмана просто незаменим. Аргументацию своей позиции Н. С. Юлина дает в статье «Главная дисциплина в системе экологического образования – философия» (см.: Юлина Н. С. Главная дисциплина в системе экологического образования – философия // Экология и жизнь. 2001. № 3. С. 29–30).

Действительно, если посмотреть на содержание преподавания экологии в школе не только с точки зрения информации о предотвращении опасности радиационного, химического и другого загрязнения природы, а с точки зрения воспитательных целей, то окажется, то последние сводятся, прежде всего, к формированию «благоразумного поведения человека» по отношению к природе. А поведенческая сфера, как известно, является, прежде всего, сферой этических проблем. «Если мы полистаем экологическую литературу, – пишет Н. С. Юлина, – то обнаружим в ней в изобилии термины „насилие по отношению к природе“, „забота о природе“, „уважение природы“, „права человека и права природы“, „ответственность перед природой“, „милосердие и жестокость к животным“, „компромисс целей и средств“, „выгода и благоразумие“ и т. п.» (указ. соч. С. 29). «Я вообще не вижу большой разницы, – отмечает далее Н. С. Юлина, – между воспитанием у детей, например, ненасильственного поведения к другому человеку и ненасильственного поведения к природе. Отсюда следует, что экологическое воспитание лучше всего осуществлять в рамках этики, которая, как известно, является философской дисциплиной, в идеале в рамках школьной программы по философии, рассчитанной на систематическую (как в математике) выработку у детей навыков и умений разумного рассуждения и поведения. Желательно – людьми, имеющими философскую подготовку» (там же).

Таким образом, по утверждению Н. С. Юлиной, экологическое образование состоит не только и даже не столько в передаче соответствующих знаний детям, хотя без информации, разумеется, нет знания. Более эффективное образование состоит, прежде всего, в систематической выработке у детей навыков благоразумия по отношению к самим себе и природе. Это предполагает постоянную тренировку отнюдь не легко дающихся умений прислушиваться к голосу разума, рассуждать логично с приведением оснований и критериев, умений учитывать все «за» и «против» и принимать компромиссные решения. При обсуждении экологических проблем человек часто сталкивается с очень трудной моральной дилеммой – либо выбрать прагматический эффект (т. е. следовать этике утилитаризма), либо взять за ориентир нормы универсалистской (кантовской) этики. Поэтому ребенка следует готовить к принятию самостоятельного решения вплоть до отказа от привычных и традиционных для его сообщества стереотипов поведения, если он твердо уверен, что они ведут к нарушению равновесия природы. Говоря пафосно, это значит побуждать ребенка к совершению мужественных поступков.

Оглянемся вокруг. Что происходит вокруг нас? Что делают эти люди, которые нас окружают? Куда они бегут? О чем они разговаривают? О чем думают? Куда бежим мы вслед за ними? Чего мы хотим от жизни, на что можем надеяться? Для современного человека подобного рода «рефлексивные остановки» могут быть небезопасны, ведь ответов на большинство этих вопросов у него может и не быть. А что тогда? Бежать дальше? А зачем?

Вот типичное душевное состояние современного человека – состояние «безопорности», «экзистенциального вакуума», «бессмысленности жизни». Испанский философ Х. Ортега-и-Гассет связывал это с «массовизацией» общественной жизни. Современная общественная жизнь теряет свой духовный стержень, а потому в современном «массовом обществе» растет степень отчужденности человека. Из творца общественных отношений человек превращается в массового потребителя.

Получается интересная картина: внешне общество необычайно интегрировано, монолитно, но внутренне индивидуалистично, рассогласованно. Сознание человека отпускается в свободный полет по информационному пространству, но при этом оно не в состоянии определить свои истоки и детерминанты. В условиях ожидания случайной информации сознание человека отвыкает трудиться над созданием личности, перестает быть направленным на восприятие внутренних переживаний. Главным состоянием человека становится «праздность души». Данное состояние порождает иллюзию доступности жизни во всех проявлениях; все дается мне только по праву моего рождения без каких-либо душевных усилий с моей стороны. Но, превращаясь в простого потребителя, я лишаюсь того «собственно человеческого», что поддерживает и воспроизводит культуру, что придает ей ценность.