Йоэль Регев - Коинсидентология: краткий трактат о методе

Основой материалистической диалектики оргазма, необходимой для выявления сути оргастического и ее кристализующего высвобождения из-под власти экономики имманентного невозможного, является прояснение его жестово­-кинестетической сущности. Оргазм - это прежде всего жест, завершающий и замыкающий последовательность сближений и отдалений, смыканий и размыканий, проникновений и их разрыва. Все остальные концепции оргазма и сексуальности, основывающиеся на понятиях энергии, удовольствия, разрядки и т. д., остаются все еще слишком абстрактными и имеющими дело со вторичными модусами и последствиями. Они пребывают в сфере психологического и человеческого, упуская из виду первичный характер оргазма как судороги, «конвульсии», как сверх-жеста, освобожденного от какой бы то ни было референтности и телеологии и переподключающего все прочие жесты и основывающиеся на них смыслы. Специфический характер генитального как раз и определяется чем, что гениталии - это органы, способные на осуществление подобного рода сверх­жеста, детерриториализирующего и выводящего из подчинения причинам какого бы то ни было рода все остальные жесты (а точнее - создающиеся благодаря такому жесту; это означает принципальную мобильность области генитального, в перспективе делающую возможной генитализацию какого угодно участка тела и какой угодно зоны реальности - подобно тому, как, например, у Александра Горского описывается проект будущей трансформации человеческого тела, вся поверхность которого становится покрытой генитализированными зрачками [29]). Предварительные ласки же играют роль зон подключения, буферных зон, через которые производится подключение всей системы жестов и возникающих вокруг них зон и сред к завершающему сверх-жесту оргазма.

Совокупление удерживает вместе различные динамические констелляции максимального прилегания (тел) и минимального проникновения (гениталий); для любого сексуального акта может быть выведена формула кода, определяющего комбинаторику того специфического вида минимального соприкосновения, которое в нем осуществляется, и определяющее его место в разворачивании субстанции как совпадения. И именно поэтому всякий жест, в рамках ситуации существующий как отрезок, вырванный и изолированный от континуума проникновений и прилеганий, и определяющий этой своей застывшестью фиксированность и замороженность границ ситуационного, в ситуации совокупления может быть подключен к самопроникновению и самоприлеганию субстанциального.

Однако не следует упускать из виду также и то, что основной характеристикой оргастического жеста является заканчивание. Оргазм осуществляет своего рода запечатывание, сводя всю последовательность прилеганий и проникновений к одному результирующему движению; собственно «наслаждение» и является названием для этого неразличающего жеста «кончать». И именно этой функцией заканчивания и запечатывания определяется двойственная природа оргастического как пункта nереворачuванuя.

С одной стороны, в сексе мы всегда имеем дело с вне-семантической, но также и не чисто формальной системой прикосновений и проникновений, сближений и отдалений, раскрытий и закрытий, поднятий и опусканий, нажатий и поглаживаний, затвердеваний и размягчений, которая вся структурирована как ведущая к достижению точки невыносимого (наслаждения) и подчиненная ему; с другой же стороны, удовольствие раскрывается здесь именно как результат всего этого предшествующего ему кодирования, как порождаемое тем, что предположительно порождается им самим. Реальность же в ее стихийном состоянии - это ситуация, в которой очерчивание границ возможного уже завершено, и мы не отдаем себе отчета в том, что это очерчивание производится с помощью кода, минимальным единицами которого является «проникать»/«разрывать касание» и т.д. Секс разворачивает это кодирование в реальном времени - и именно поэтому позволяет осуществить процесс пере-кодировки, переводящий нас из одной ситуации в другую. Высвобождение оргастической потенции - это именно высвобождение удерживания-вместе-разделенного как действующего элемента перекодировки; и оно может быть осуществлено лишь путем противопоставления оргазму-повторению, подчиняющему последовательность кодирующих жестов­-прикосновений неразличимому единству предзаданного основного конфликта и утверждающего власть невозможного - зум-оргазма, в котором сексуализированная реальность тела и ситуации в целом как бы соскальзывает с самой себя.

На месте одного оргазма находятся два: и по ту сторону войны за наслаждение и господство во всяком сексуальном акте разыгрывается гражданская война между этими двумя оргазмами. Теория генитальности Ференци, сводящая генитальное к «складыванию... прегенитальных, анальных, оральных и агрессивных возбуждений», и противопоставляемая ей Райхом теория автономности генитального, согласно которой генитальное возбуждение «должно быть освобождено и очищено от смешения с прегенитальным, так сказать, окристаллизовано [30]» описывают два полюса этого противостояния. В первом случае речь идет об оргазме-повторении, как бы упаковывающем жесты и прикосновения в конечную точку результата - и воспроизводящем, таким образом, самораспад субстанциального, в котором реальность удерживания-вместе-разделенного оказывается экспроприированной невозможным. В противоположность этому, зум-оргазм, осуществляя разрешающую перекодировку реального, в самом этом процессе пере-кодировки как бы разворачивает процесс распада в обратную сторону. Сверх-жест разрешения «окристаллизовывает» частичные жесты, избавляя их от подчиненности психическому, физиологическому и вообще всякому региональному - и в самом акте перекодировки выявляет зависимость и вторичность всякого невозможного от удерживания-вместе-разделеного.

Для того, чтобы подобного рода перекодировка была осуществлена, разрешающий сдвиг оргастичного должен удерживать в прицеле основной конфликт данной ситуации. Дефиниция превращается в своего рода «предварительные ласки» для резолюции: все частные конфликты ретроактивно сексуализируются, подсоединяясь к разрешаемому в оргастическом зум-движении основному конфликту (который ведь и существует только как их предел), а зоны, в которых эти конфликты разворачиваются, становятся эрогенными. В этом отношении, дефиниция и резолюция диалектически зависимы друг от друга. С одной стороны, само удерживание основного конфликта в качестве первожеста (а только в качестве первожеста он и может быть удержан, поскольку в модусе невыносимого и точки предела он не обладает достаточными ресурсами для того, чтобы сопротивляться попыткам апроприации противостоящих сторон и, в конечном итоге, коллапсированию в изолированность и патологичность частных конфликтов) возможно только в перспективе подключения, осуществляемого в перекодировании. Однако само это перекодирование возможно только при условии подготовленности и выявленности того «первозамыкающего» ситуации, на которое направлено его разрешающее усилие, в процессе детерриториализации конфликтов и выстраивания коинсидентальных рядов. Секс без основного конфликта пуст; а основной конфликт без секса - слеп и не в состоянии увидеть сам себя. Только сочетание дефиниции и резолюции позволяет превратить империалистическую войну в гражданскую, вскрывая невозможное изнутри и освобождая субстанциальное как оргазм оргазма.