Дипак Чопра - Почему Вселенная не может существовать без Бога?

Наблюдение за ними ничего не говорит нам о том, как возникают зрение, слух, вкус, осязание и обоняние. Что бы ни происходило в том зазоре, который отделяет творение от истока творения, все это вершится незримо. Мы этого не видим; видим лишь физический результат. И еще меньше мы понимаем, как двум клеткам мозга, каждая из которых содержит тот же набор ДНК и излучает те же химические и электрические сигналы, удается производить слух в одной части мозга и зрение в другой.

Вполне очевидно – если только вы не ослеплены фанатичной преданностью материализму, – что клетки мозга сами по себе не видят и не слышат. Этот факт подтверждается простейшим тестом: если вы заглянете внутрь мозга, то увидите, что он темен и безмолвен. Но ведь что-то же рождает пылающие закаты и удары грома, не говоря уже обо всех прочих пленительных видах и звуках мира. Это что-то – нечто сугубо личное; оно творит мир прямо в эту секунду. Генезис – это то, что существует сейчас, а не то, что происходит в мозге.

Творец за кулисами – это сознание. Оно пользуется мозгом, как пианист – инструментом. Чего бы ни захотело сознание, это становится сущим. А то, что оно блокирует, так и не рождается на свет. Этот выбор совершается вне зрения, но не вне ума. Для чего вам глаза? А для того, чтобы ум мог видеть; раз он хочет видеть; раз он хочет видеть, то он и создал себе с этой целью глаза, как создал уши, нос, вкусовые рецепторы и всю механику перцепции.

«Быть такого не может! – возразит скептик. – Эволюция создавала человеческий глаз на протяжении миллиардов лет, начиная с импульса одноклеточных организмов, стремившихся к свету». Подобное возражение не выдерживает никакой критики. Это все равно что сказать, что клавиши пианино были изобретены до того, как родилась музыка. Пианино – инструмент, созданный удовлетворять желание ума, жаждущего музыки. Человеческий глаз – инструмент, созданный удовлетворять желание ума, жаждущего узреть сотворенный мир.

Все другие qualia укладываются в тот же шаблон. Сознание сотворило осязание, чтобы чувствовать сотворенный мир, слух – чтобы слышать сотворенный мир, и т. д.

Религия часто выступает как хранилище иррационального мифотворчества. При этом библейское сказание о сотворении мира верно отражает один очень важный момент: Бог замыслил творение и стал его частью, чтобы радоваться ему. Адам и Ева, читаем мы, «услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня» ( Быт. 3:8 ). Если перевести это в современные понятия, мы бы сказали, что сознание наполняет мир. Зрение, слух и все другие качества возникли с тем, чтобы вселенский ум мог познавать себя.

Религия тоже права, но она верно отражает другой важный момент: у творческого процесса нет ограничений. Реальность пластична, как и сон. Если вы забываете об этом, реальность начинает «замерзать», и отсюда до мира, столь неподвижного и так замкнутого на себе, что все другие измерения исключаются, только один шаг. Классический пример подобного рода можно найти в Средневековье, когда католическая церковь обвинила Галилея в ереси, ибо он поддерживал идею, что Земля вертится вокруг Солнца, – в противовес геоцентрической идее, поддерживаемой церковью, согласно которой Земля – неподвижный центр Вселенной. Галилей предстал перед судом инквизиции в 1633 году, и судьи «заставили его под страхом пытки встать на колени и громко прочесть длинное унизительное отречение от своих идей, говоря, что он “отказывается, проклинает и ненавидит” гелиоцентрическую теорию». (Не знаю, насколько это верно, но легенда утверждает, что, как только Галилей встал с колен, он промолвил: Eppur si muove… («А все-таки она вертится…»)

Физик Дэвид Дойч, а с ним и многие другие ученые, расценивает испытание, которому подвергся Галилей, как победу, добытую им в ходе непосредственного наблюдения за небесными светилами. Галилей оскорбил веру и верующих, дав понять, что труды Божьи можно предугадывать с помощью математических вычислений. В дальней перспективе это было предвестие наступления великой эры науки. Пока же Галилей был осужден и подвергнут домашнему аресту. Впрочем, этого было достаточно, говорит Дойч, чтобы возник устойчивый страх, что наука в средиземноморском бассейне будет задавлена на многие века. Но здесь он делает одну очень важную оговорку.

Исходя из того, что инквизиторы верили в божественное откровение, говорит Дойч, «их мировоззрение было ложным, но не алогичным». Одно верное наблюдение о движении планет, то, которое сделал Галилей, не могло как-то ограничить или ущемить Бога. «Как они сами выразились, Бог мог бы воспроизвести те же наблюдаемые результаты бесконечно различными способами». Теорию Галилея, касающуюся Солнца и планет, можно назвать высокомерной, коль скоро она претендовала на то, чтобы быть «методом познания, основанным на не лишенных ошибок наблюдениях и рассудочном выводе, какой именно путь Он (Бог) выбирает». Пути Божьи бесконечны и неизмеримы; пути человека конечны и измеримы.

Язык, которым пользуются церковные власти, неприятен ученому, но осуждение Галилея, если вынести наружу то, что спрятано глубоко внутри, – это один из важнейших моментов восточных мудрых традиций. Видимый мир – это мир внешней видимости. Если видишь перед собой одну внешнюю видимость, это ничего не говорит о том, что на деле представляет собой творение. [Даже Земля, вращающаяся вокруг Солнца, – это только видимость. Если встать на краю Млечного Пути, то окажется, что вся Солнечная система вращается вокруг центра галактики. А если встать в начальную точку Большого взрыва, то окажется, что Млечный Путь стремительно несется прочь от всех других галактик (ибо Вселенная расширяется), унося с собой и Землю. В самом деле, движение Земли, как утверждали инквизиторы, можно описывать в бесконечных перспективах.] Древние ведические провидцы выражают это в виде понятия «майя», что обычно переводят как иллюзия, но это больше чем иллюзия. Майя – это богиня, соблазнительное очарование которой искушает ум поверить, что нереальное реально. Все, что она показывает нам, не заслуживает доверия. Мы настолько заворожены зрелищем жизни, что забываем о том, кто все это создал, – нас самих. Поэтому мы должны вложить нашу веру в творческий процесс.

И тогда Бог обретет смысл и значение бо́льшие, нежели все другое в мироздании, ибо Бог – это слово, которое мы применяем к источнику творения. Нет особой необходимости поклоняться этому источнику, хотя почтительного уважения, если только мы не откажем в нем, он определенно заслуживает. Необходимо другое – соединиться с ним. Там, по ту сторону пропасти, в трансцендентном мире, есть несколько необходимых аспектов, которые сотворить невозможно – ни руками, ни с помощью воображения, ни мыслью.