Майя Соболева - Философская герменевтика. Понятия и позиции

Дильтей разрабатывает свою теорию познания гуманитарных наук, опираясь на понятие жизни. На этом основании его, наряду с Ницше, Бергсоном, Зиммелем и Клаге, причисляют к представителям так называемой «философии жизни». Философии жизни часто приписывают представление о жизни как стихии, не тождественной ни духу, ни материи. Жизнь полна тайн, возникает из неизвестных источников и стремится к неизвестным целям в соответствии со своими непостижимыми законами. Поэтому жизнь оказывается доступна нашему сознанию лишь частично. Познать жизнь способна не наука, на помощь здесь приходят интуиция и сопереживание. Исходя из такого представления о философии жизни, задают вопрос о том, можно ли считать Дильтея рационалистом. Как полагает Матиас Юнг, работа которого уже упоминалась выше, Дильтей не является рационалистом хотя бы потому, что он оспаривает самостоятельность мышления в отношении человека к миру, что следует из его эпистемологического холизма (op. cit.: 77–78). Относится он тогда к иррационалистам? Очевидно, что эту опцию следует исключить уже на основании того, что понятие жизни не выступает у него антиподом к понятию разума, что свойственно иррациональной философии жизни. Дильтея можно считать представителем рационализма, если учесть, что его понимание разума расширяет традиционный объем этого понятия. Разум не только умозаключает на основании законов формальной логики, но и способен к пониманию. Сферой разума, наряду с традиционной сферой науки, становится сфера культурно-исторической жизни людей.

Дильтей разрабатывает концепцию «исторического» разума как альтернативу «чистому» разуму. Предлагаемое им понятие «разум» обладает следующей особенностью: разум един, один и тот же разум действует и в жизни и в науке. Единство разума проявляется, в частности, в том, что гуманитарные науки используют для анализа своих объектов те же самые категории, которые организуют повседневную жизнь людей. «Значение, ценность, цель, развитие, идеал — суть такие категории.» (Там же, С. 232) Эти категории «не применяются к жизни a priori как нечто ей чуждое, а выражают сущность самой жизни» (там же). Категории жизни, т. е. реальные отношения, структурирующие жизнь, превращаются в гуманитарных науках в категории научной рефлексии и научного анализа. Именно это отличает гуманитарные науки от естественных, методология которых принципиально исчерпывается принципами идентичности предмета и причинно-следственной организации природы.

В плане генезиса особенность гуманитарных наук состоит в том, что они, так же, как и их объект, представляют собой результат объективации жизни. Тот факт, что «жизнь, жизненный опыт и гуманитарные науки состоят во внутренней связи и взаимодействии» (там же, С. 136) имеет следствием то, что в гуманитарных науках возникает противоречие между свойственными им тенденциями как проявления жизни и их научной целью (там же, С. 137). Поэтому Дильтей требует, чтобы «развитие гуманитарных наук сопровождалось их логически-эпис-темологическим самоосмыслением» (там же, С. 4). Развивая данную мысль, можно сказать, что гуманитарные науки должны уметь дистанцироваться от жизни, а не быть настолько вовлеченными в нее, что они начинают служить практическим и политическим интересам жизни, пренебрегая специфическими интересами науки. Тенденция к политизации и инструментализации гуманитарных наук и гуманитарного знания особенно заметна сегодня. Поэтому особенно важно соблюдать научный этос, идеал которого сформулировал Дильтей, пытаясь заботиться об объективности суждений гуманитарных дисциплин.

Экзистенциальная герменевтика или, так называемая «герменевтика тут-бытия» (Dasein), Мартина Хайдеггера представляет собой еще один герменевтический проект, в котором понятие «герменевтика» практически не встречается и в котором герменевтику ни в коем случае нельзя отождествлять с искусством интерпретации текстов. То обстоятельство, что хайдеггеровская теория не имеет ничего общего с традиционным понятием о герменевтике как методологии понимания текстов, дало Гюнтеру Фигалю повод для того, чтобы диагностировать «антигерменевтический поворот» в философии [68] Günter Figal, Selbstverstehen in instabiler Freiheit. Die hermeneutische Position Martin Heideggers // Hendrik Birus (Hg.), Hermeneutische Positionen. Göttingen. 1982: 89-119. Здесь C.91. . Данный диагноз противоречит, однако, намерениям самого Хайдеггера разработать феноменологию Dasein именно в форме герменевтики. Можно также утверждать, что его философия продолжает дильтеевскую линию герменевтики жизни. Анализ существенных черт хайдеггеровской концепции и, прежде всего, понятие «понимание» находятся в центре внимания данной главы. Он не претендует на исчерпывающий характер и концентрируется на анализе процесса понимания мира в главной работе Хайдеггера «Бытие и время», опубликованной в 1927 г.

Во введении к своей книге Хайдеггер определяет герменевтику как «феноменологию Dasein», где «Dasein» характеризуется им как «бытие, которое в своем бытии имеет дело с самим этим бытием» [69] Martin Heidegger, Sein und Zeit. Tübingen. 2006:12. . Традиционно понятие «бытие» означает существующее, имеющееся в наличии, вещь, субстанцию, нечто такое, что обладает устойчивой идентичностью. Понятие «Dasein» означает сущее, которое отличается от остальных сущих осмысленным отношением к себе и к миру, тотальностью понимания и временностью существования. Учение о бытии, основанием которого является Dasein, представляет собой особый вид онтологии, которую Хайдеггер называет «фундаментальной». Сущностью «фундаментальной» онтологии должна стать феноменология. Разработка онтологии как феноменологии, раскрывающей сущность феномена Dasein посредством его интерпретации — таков замысел Хайдеггера. Он объясняет его следующим образом: с одной стороны, феномен следует понимать как «проявляющее себя в себе самом» (там же, С. 28, 31), т. е. как то, что является сущим. Поэтому с точки зрения содержания феноменология есть «наука о бытии сущего — онтология» (там же, С. 37). С другой стороны, так как предметом онтологии по преимуществу является бытие, вопрошающее о смысле своего бытия, то онтологический анализ нацелен реконструкцию смысловой структуры Dasein, а феноменологическое описание принимает форму интерпретации. Хайдеггер пишет: «Феноменология Dasein есть герменевтика в исконном значении этого слова, означающем занятие толкования» (там же). Таким образом, «фундаментальная» онтология Dasein, которую Хайдеггер называет феноменологией, есть герменевтика Dasein, нацеленная на определение его бытийной структуры.

Основным вопросом так понятой герменевтики оказывается вопрос о «виде бытия» сущего (там же, С. 50). «Вид бытия» определяется не онтически, т. е. не на основании суммы свойств, в которых Dasein проявляет себя. Напротив, вид бытия Dasein исследуется онтологически с целью выявления идеальной, глубинной, первичной — Хайдеггер называет ее «экзистенциальной» — структуры Dasein, определяющей все его онтические свойства. Хайдеггеровский дискурс о герменевтике приобретает специфический акцент: герменевтика как «толкование бытия Dasein» фокусируется на «экзистенциальной аналитике экзистенции». Цель заключается в том, чтобы подвергнуть анализу структуру человеческой субъективности и, исходя из нее, перейти к анализу остальных видов сущего.