Бенджамен Хофф - ДЭ Пятачка

Однако на самом деле мы — самое счастливое поколение со времён начала человеческой истории, поскольку, когда произойдёт необходимое очищение, мы окажемся свидетелями волшебного преображения всего окружающего мира силами земли. И сможем воочию убедиться, что понимали древние даосы под Эпохой Совершенной Добродетели.

Когда рассеются последние остатки нынешней антиземной цивилизации, мы окажемся в том чистом и благодатном мире, который существовал до Великого Разделения. Урок Человечества, без сомнения, будет постоянно изучаться. А мудрое правление и ненасильственные правительства, описанные Лао-цзы и воплощённые Мохандасом Ганди, воцарятся повсеместно. Это и будет День Пятачка.

Нам хотелось бы завершить всю эту даосскую Экспозицию, или Искпозицию, или что-бы-это-ни-было тремя цитатами, взятыми почти наугад оттуда-отсюда. Первая — буддистское изречение, вторая — фрагмент из письма сэра Артура Конана Дойля, а третья — наше сокращенное изложение одной из историй Ханса Кристиана Андерсена. Ну, вы понимаете: ассорти для пущей демократичности.

— Ты, кажется, очень любишь брать слова напрокат? — сказал Пятачок.

— Именно, — скорбно добавил Иа. — И никогда не возвращает их обратно.

Ну, как бы там ни было, а начнём мы с буддистского изречения:

В мире истины нет никакого Востока, никакого Запада. Где тогда Юг, где Север? Иллюзия делает мир закрытым. Просветление снимает все границы.

Теперь слово Шерлоку Холмсу, из рассказа «Морской Договор»:

«Если чему индукция подлинно необходима, так это религии, — сказал он, прислоняясь к ставням. — Логик способен поднять религию до уровня точной науки. Высшим свидетельством существования божественного Провидения, как мне кажется, являются цветы. Всё остальное — наши способности, наши желания, наша еда — это то, что необходимо нам именно для существования. Но роза — сверх того. Её цвет и запах, украшающие жизнь, не являются условием существования. Роза является просто данным нам свыше свидетельством Провидения. Потому повторю ещё раз: пока существуют цветы, у нас есть надежда.»

И наконец — наша сокращённая версия андерсеновского «Соловья»:

Император Китая любил слушать пение соловья, доставлявшее ему истинное наслаждение. Однажды ему подарили механическую птицу, покрытую золотом и осыпанную драгоценными камнями. К изумлению императора, она исполняла соловьиные трели с безупречностью часового механизма и к тому же была готова петь по первому же его желанию. Весть об этом разнеслась по всей империи, о ней узнали все — от крестьянских детей до придворных чиновников, и каждый (или почти каждый) восхищался удивительной птицей, которая пела столь безупречно, вновь и вновь повторяя свои напевы. А тем временем настоящий живой соловей, забытый всеми, улетел.

Но шло время, и механизм заводной птицы разрушился. Без песен, так когда-то его успокаивавших, император заболел. Его здоровье становилось всё хуже и хуже, и вот он уже оказался на грани смерти. И в этот момент под его окном вдруг запел вернувшийся соловей. В императоре вновь проснулось желание жить, и вскоре он поправился.

А теперь, поскольку это всё-таки его книга, появится Пятачок и исполнит всем нам ещё одну песню.

— Пятачок, ты готов?

— Да, я (ик)… кажется, да (ик!) — сказал икающий от смущения Пятачок. — Вышло что-то вроде этого…

— Просто великолепно! — сказал я. — Я знал, что ты сможешь.

— Так уже что, конец? — спросил Пятачок.

— Да, — ответил я. — Думаю, ты прав.

— Похоже, и вправду конец, — сказал Пух.

— Ага. И всё же…

— Да, Пятачок?

— Как на меня, всё это похоже ещё и на начало.

НЕ-КОНЕЦ:)

Бенджамин Хофф — американский (штат Орегон) писатель, фотограф, музыкант, и композитор, преисполненный великой нежности к Лесам и Медведям. И, конечно же, к Пятачкам.

Бакалавр Искусств (он полагает, что его учёная степень относится куда-нибудь к Искусству Дальнего Востока, но так вышло, что некоторое время он не вспоминал об этом, и, возможно, это уже не так), сравнительно недавно прошедший подготовку в Японии в качестве замечательного специалиста по художественной обрезке деревьев и кустарников. Теперь он пишет круглосуточно. Ну, во всяком случае — большую часть суток. Всё остальное время посвящает дaoсской йоге, тайцзицюань, трюковому запуску воздушных змеев, выстругиванию и (ай!) метанию бумерангов, а также даосскому теннису, чем бы это не оказалось на самом деле. Кроме этого любит поспать и поваляться на полу.

Он автор книг «Дао Пуха», «Дэ Пятачка», а ещё — The Singing Creek Where the Willows Grow: The Mystical Nature Diary of Opal Whiteley (все вышли в издательстве Penguin).

© Behjamin Hoff, 1992.

© Yu Kan, перевод на русский, примечания, 2002.

В настоящем переводе использованы оригинальные русскоязычные имена персонажей А. А. Милна, впервые введенные в литературный оборот первым переводчиком книг о Пухе на русский, Б. В. Заходером, а также — притчи Чжуан-цзы в переводе В. В. Малявина.

Кроме этого, выражаю искреннюю признательность Наташе и Игорю Терновским, не только ни с того ни с сего %) презентовавшим мне англоязычный двухтомник Хоффа, но и терпеливо оказывавшим любезную помощь консультациями в процессе перевода.

Более подробно о «лей-линиях» см. на http://dragon.km.ru/def/ley-line.htm. — Прим. переводчика.

Второй — наиболее распространённый — вариант иероглифа Дэ как раз и представлен на знамени, которое держит Пятачок на репродукции обложки книги в начале этой страницы. При этом позволю себе заметить, что, как представляется переводчику, наиболее точным аналогом понятия Дэ в русском языке будет всё же не Добродетель, а Благодать. — Прим. переводчика.

Для сравнения — чтоб показать, насколько разнятся переводы с древнекитайского — приведу тот же фрагмент из Чжуан-цзы в переводе В. Малявина (в тексте представлены почти дословно переводы с древнекитайского на английский самого Б. Хоффа). Попутно заметим, что многое здесь зависит ещё и от того варианта/издания текста, с которого делался тот или иной перевод. — Прим. переводчика.