Петр Алексеев - Философия

Освещая вопрос о достоверном знании, Г. А. Геворкян отмечает, что знание определяется как достоверное, когда (а) у нас имеется полное основание утверждать, что его истинность окончательно установлена, так как оно не нуждается в дальнейшем обосновании (доказательстве), и потому (б) у нас имеется полная субъективная уверенность, убежденность в нем (см.: Геворкян Г.А. "Вероятное и достоверное знание". Ереван, 1965. С. 134). Но такое знание, очевидно, будет объективной истиной, безусловно, требующей убежденности в ней. Сохраняя этот признак и имей в виду реально функционирующее научное знание (т. е. истину плюс гипотетическое знание), мы уточняем приведенное положение Г.А. Геворкяна в пункте (а), ограничивая его основой, или главным в научной теории, концепции, учении; вследствие этого первый признак, характеризующий достоверное знание, будет формулироваться следующим образом: знание определяется как достоверное, когда (а) у нас есть основание утверждать, что его истинность установлена в главном, в основном. Данное положение одновременно фиксирует момент развития данной концепции, истину как процесс, движение к еще более широкому и более достоверному знанию. Подлинные научные концепции - это в высшей степени достоверные системы знания.

В то же время в науке имеют место системы вероятного знания. "Знание вероятно, если (а) у нас имеется не полное, а только некоторое основание считать его истинным, так что оно нуждается в дальнейшем обосновании (доказательстве), и потому (б) оно вызывает в нас определенную уверенность, но мы готовы к тому, что эта уверенность не оправдается" (там же. С. 134). В плане уточненного значения термина "достоверное" (знание) мы можем говорить о вероятном знании как выступающем в главном, основном гипотетическим знанием.

Если к истине не применимы слова "более" или "менее", то к достоверному и вероятному знанию они применимы. Говорят: "менее достоверный", "более достоверны", "максимально достоверный" (как и "маловероятный", "более вероятный").

Английский специалист по философии науки К. Поплер подчеркивает "нереалистичность" точки зрения на науку как на совокупность одних только истин; он также полагает, что то, с чем имеет дело реальная наука, является сочетанием истины и элементов заблуждения, Эту систему знания он трактует как "правдоподобное знание", делая крен в сторону отказа от достоверности и объективной истины. Он пишет: "Наука не является системой достоверных или хорошо обоснованных высказываний; она не представляет собой также и системы, постоянно развивающейся по направлению к некоторому конечному состоянию. Наша наука не есть знание (episteme), она никогда не может претендовать на достижение истины или чего-то заменяющего истину, например вероятности. Вместе с тем наука имеет более чем только биологическую приспособительную ценность. Она не только полезный инструмент. Хотя она не может достигнуть ни истины, ни вероятности, стремление к знанию и поиск истины являются наиболее сильными мотивами научного исследования. Мы не знаем - мы можем только предполагать" (Поппер К. "Логика и рост научного знания". М., 1983. С. 226). По мнению К. Поппера, идея истины является "абсолютистской". Он заявляет, что нельзя требовать абсолютной достоверности: мы, подчеркивает К. Поппер, - искатели истины, но не обладатели. Мы не имеем в руках никакой истины, а только вечно к ней стремимся.

Сближая объективную истину с абсолютной (как полным, исчерпывающим знанием о предмете) до их полного слияния, К. Поппер оказался перед необходимостью отрицания существования объективной истины; к этому же выводу, как мы помним, приходили и релятивисты, абсолютизировавшие относительную истину, или принцип релятивности, в трактовке исторической смены теорий. Свое в принципе верное представление о гносеологической гетерогенности концепций, теорий (как единства истины и заблуждения) К. Поппер безосновательно перенес на все утверждения и системы утверждений в науке, сочтя их только "правдоподобными", лишь приближающимися к истине.

Проблема истины - это и проблема ее отграничения от заблуждения; проблема истины упирается в проблему критерия истины.

4. Проблема отграничения истины от заблуждения

Эта проблема возникла не в последние десятилетия и даже не в последние столетия. Она имела место во все периоды развития философии, начиная с античности.

Вот как описывает ситуацию в истории философии П. В. Копнин (см. его кн.: "Гносеологические и логические основы науки". М., 1974. С. 160 - 162). Одни философы прошлого столетия считали, что нельзя найти прочного основания, с помощью которого можно было бы решить вопрос об объективной истинности знания, поэтому склонялись к скептицизму и агностицизму. Другие видели такой критерий в данных ощущений и восприятии человека: все то, что выводимо из чувственно-данного, истинно. Однако непосредственно данными чувств нельзя доказать ни одно общее суждение, не говоря уже о более сложной, развивающейся научно-теоретической системе. Ведь каждое общее суждение по существу охватывает бесконечное число единичных предметов, и как бы ни было велико число наблюдений, оно не может охватить всех случаев. Например, суждение "все люди - смертны" нельзя доказать наблюдением смертности отдельных людей. Для доказательства надо подождать, пока умрут не только люди, которые сейчас живут, но и те, которые народятся в будущем. Кроме того, многие научно-теоретические положения касаются объектов, которые не воспринимаются непосредственно чувствами человека. Поэтому попытки обосновать в качестве критерия истины ощущения и восприятия человека потерпели неудачу, которая порождала разочарование в возможности найти такой критерий вообще, что в конечном счете приводило опять-таки к скепсису в отношении возможностей человека достигнуть объективно-истинного знания.

Некоторые философы полагали, что достоверность всего человеческого знания можно доказать путем выведения его из небольшого числа всеобщих положений, истинность которых самоочевидна в силу их ясности и отчетливости; противоречие им просто немыслимо. Однако таких самоочевидных положений, не требующих доказательства, в действительности нет, а ясность и отчетливость мышления - слишком зыбкий критерий для доказательства объективной истинности знания. Самоочевидным был V постулат Евклида, и, казалось, противоречие ему немыслимо. Однако Н.Лобачевский исходил в своей новой геометрии именно из этого положения, которое противоречило V постулату Евклида, и тем самым достиг объективно-истинного знания об окружающем нас пространстве. Современная наука не склонна принимать в качестве самоочевидных никаких теоретических положений, она подвергает сомнению любое утверждение, считавшееся ранее святыней, и, наоборот, выдвигает в качестве исходных принципов совершенно немыслимые утверждения, не уповая на их самоочевидность. Новые положения, как правило, кажутся необычными, далеко не самоочевидными.