Герберт Уэллс - Открытый Заговор

Во-вторых, развитие биологической мысли повлияло на концепцию индивидуальности и ослабило ее, так что мы уже не с такой готовностью, как наши отцы, принимаем позицию индивидуалиста, противопоставляющего себя всему миру. Мы начинаем понимать, что мы – эгоисты из-за неправильного восприятия мира. Природа обманывает саму себя и, служа целям развития вида, наполняет его желаниями, которые восстают войной против его же личных интересов. По мере того как наши глаза открываются на эти вещи, мы начинаем видеть себя как существа, большие или меньшие, чем наше ограниченное «я». Душа человека больше ему не принадлежит. Он обнаруживает, что его душа – это часть великого существа, которое жило до того, как он родился, и переживет его. Идея бессмертия ограниченного индивида со всеми случайными особенностями и идиосинкразиями его временной природы растворяется в этом новом взгляде на бессмертие.

Последний из трех основных контрастов между новыми и старыми идеями, который высветил непригодность устаревших форм официальной религии, – это переориентация современных представлений о времени. Мощная склонность человеческого разума объяснять все как неизбежное следствие происшедшего в прошлом события, которое, так сказать, предопределяет лежащее перед ним в беспомощности будущее, была подвергнута массе тонкой критики. Концепция прогресса как ширящейся цели, концепция, которая все крепче овладевает человеческим воображением, обращает религиозную жизнь в сторону будущего. Мы больше не думаем о подчинении необратимым указам об абсолютном владычестве, но об участии в увлекательном приключении от имени той силы, которая обретает власть и утверждает себя. История нашего мира, которая была раскрыта нам наукой, противоречит всем историям, на которых основывались религии. Мы начинаем осознавать, что в прошлом не было акта Творения, но в вечности творение существует; не было Грехопадения, объясняющего конфликт добра и зла, но было бурное восхождение. Жизнь, как мы ее знаем, – это только начало.

Если религия хочет стать объединяющей и направляющей силой в нынешней неразберихе человеческих дел, она неизбежно должна адаптироваться к этому ориентированному в будущее, индивидуалистическому, аналитическому типу мышления; она должна лишить себя своей Священной Истории, своих обширных попечений, посмертного продолжения личных целей. Стремление к служению, к подчинению, к постоянному результату, к спасению от мучительной мелочности и смертности индивидуальной жизни является неумирающим элементом в каждой религиозной системе.

Пришло время очистить религию от всего наносного для решения стоящих перед нею задач – задач более важных, чем когда-либо прежде. Истории и символы, служившие нашим отцам, обременяют и разделяют нас. Различия в таинствах и ритуалах порождают разногласия и впустую растрачивают ограниченный запас наших эмоций. Объяснение того, как и почему возник мир, является ненужным усилием в религии. Существенным фактом в религии является само стремление к ней, а не объяснение ею окружающего нас мира. Если вы не хотите религии, никакие доказательства, никакие убеждения относительно вашего места во вселенной не могут дать вам это. Первое предложение в современном вероучении должно быть не «я верю», а «я отдаю себя».

Чему? И как? К этим вопросам мы сейчас обратимся.

VI. Цель – современная религия

Религиозное служение – это непрерывное действие, выражающееся в серии поступков. Оно не может быть ничем иным. Вы не можете посвятить себя служению, а затем отойти и жить так, как вы жили раньше. Религия, не приводящая к существенным изменениям окружающей жизни, – это плохая пародия на религию. Но в традиционных более древних религиях нашей расы это изменение поведения выражалось в самоуничижении только перед Богом, или богами, или в самоумерщвлении исключительно с целью нравственного совершенствования себя. Например, христианское подвижничество на этих ранних этапах, до того, как жизнь отшельника сменилась организованной монашеской жизнью, ни в коей мере не направляло себя на общественное служение и занималось только духовным служением другим человеческим существам. Но как только христианство стало значимой социально-организующей силой, оно приняло на себя целый ряд функций, таких как врачевание, утешение, помощь и образование.

Современная тенденция продолжает развиваться исключительно в направлении минимизации того, что можно назвать внутренней духовной работой над собой и борьбой со страстями, и в направлении расширения и развития внешнего служения. Идея внутреннего совершенства ослабевает с уменьшением значения, придаваемого индивидуальности. Мы перестаем думать об уничижении, возвышении или совершенствовании себя и стремимся растворить себя во внешней жизни. Мы все меньше думаем о «покорении» себя и все больше о том, чтобы убежать от себя. Если мы пытаемся усовершенствовать себя в каком-либо отношении, то только как солдат, который заостряет и полирует необходимое ему оружие.

Наше убыстрившееся восприятие постоянных перемен, наше более широкое и полное видение исторического контекста жизни освобождает наши умы от многих иллюзий, привитых воображению наших предшественников. Многое из того, что они считали неизменяемым и предопределенным, мы видим как переходное и контролируемое. Они видели жизнь видов застывшей и подчиненной необратимым законам. Мы же видим, как жизнь, хотя и без гарантии окончательного успеха, все более преуспевает в борьбе за свободу и власть против ограничений и смерти. Мы видим, как жизнь, наконец, приближается к нашему трагическому, но обнадеживающему человеческому измерению. Мы понимаем, что сегодня человечество стоит лицом к лицу с огромными проблемами, но в то же время перед ним открываются беспрецедентные возможности. Они задают рамки нашего существования. Практический аспект, материальная форма, воплощение модернизированного религиозного импульса должны выражаться исключительно в направленности всей жизни на решение этих проблем и реализацию этих возможностей. Перед человечеством сегодня стоит альтернатива: либо великолепие духа и великолепие достижений, либо катастрофа.

Современная религиозная жизнь, как и все формы религиозной жизни, должна иметь свои тонкие и глубокие внутренние движения, свои медитации, свои периоды сомнения, свои фазы упадка, поиска и подъема, свои тихие и молитвенные настроения, но эти внутренние аспекты не входят в сферу настоящего исследования, которое целиком озабочено внешней формой, направлением и организацией современного религиозного усилия, вопросом о том, на что и как мы должны употребить имеющийся в нашем распоряжении религиозный импульс.