Константин Кеворкян - Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники [litres]

В качестве дружественного жеста по отношению к Германии незадолго до Рождества 1938 года чешский кабинет запретил Коммунистическую партию и уволил из немецких школ всех учителей-евреев, но беспомощное лизоблюдство уже не могло спасти агонизировавшее чешское государство, преданное своими союзниками и собственным правительством. «Берлин, 15 марта 1939 года. Сегодня фюрер принял Президента Чехословакии доктора Гаху и министра иностранных дел Чехословакии доктора Хвалковкого по их просьбе…

Обе стороны высказали единодушное мнение, что их усилия должны быть направлены на поддержание спокойствия, порядка и мира в этой части Центральной Европы. Президент Чехословакии заявил, что для достижения этой цели и мирного урегулирования он готов вверить судьбу чешского народа и самой страны в руки фюрера и Германского рейха» (35).

Чтобы понять суть приобретения Гитлера и его важности в скором развязывании Второй мировой войны, достаточно сказать, что только чешские заводы «Шкода» представляли собой военно-индустриальный комплекс, который произвел между сентябрем 1938-го и сентябрем 1939 года почти столько же военной продукции, сколько вся военная промышленность Великобритании. Оккупировав Чехословакию и разоружив ее армию, Гитлер сразу смог поставить под ружье 2 миллиона человек (36).

После захвата Чехословакии политическая атмосфера в Европе резко изменилась. Внутренняя политика правительства Франции сдвинулась вправо, был разогнан Народный фронт и запрещена компартия. На Советский Союз, в свою очередь, произвело огромное впечатление отношение западных держав к оккупации Чехословакии. Особенно осознание того факта, что, приняв помощь СССР и попытавшись спасти свою независимость, Чехословакия стала бы врагом всего «миролюбивого» Запада и подверглась бы общему остракизму. Надежда на эффективное военное сотрудничество с Англией и Францией в случае конфликта с Германией стала рассматриваться Сталиным как призрачная.

Через пару дней объявила о независимости восточная часть растерзанного государства – Словакия. Немцы даже не поленились помочь тогдашнему словацкому лидеру Тисо составить проект телеграммы, которую он отправил Гитлеру из Братиславы. В послании провозглашалась независимость Словакии и содержалась просьба к фюреру взять новое государство под свою защиту. 16 марта Гитлер любезно ответил, что рад «взять на себя защиту Словацкого государства». Попытки обсуждения текста декларации о независимости жестко пресекались Кармазином, лидером немецкого меньшинства в Словакии, который предупредил, что в случае проволочек с провозглашением независимости немецкие войска войдут в страну. Перед лицом этой угрозы сомневающиеся депутаты сдались (37). А на десерт небывалого пиршества Гитлер с триумфом вошел, точнее, приплыл в очередной воссоединенный с родиной город – Мемель и выступил в местном «Штадттеатре» с речью перед неистовствовавшей толпой «освобожденных» немцев.

Непрерывная череда успехов стала зримым подтверждением «мудрости» политики, выбранной фюрером, а значит, его пропаганда получала все новые и новые импульсы для убеждения сограждан в правоте национал-социализма и в других сферах жизни. Оппозиционный Гитлеру младший брат его репрессированного соратника Грегора Штрассера, Отто, с безнадежной грустью отмечал: «Никто из людей, никакая армия не восстает против системы, которая одерживает такие победы, как Соглашение с Ватиканом, «Договор о дружбе» с Польшей, «Военно-морское соглашение» с Англией, возвращение Саарской области, восстановление германской военной мощи, полное освобождение Рейнской области, воссоединение с Австрией, поглощение Судетской области, возращение Мемеля, даже установления правления над богемцами, моравами и словаками «без пролития единой капли крови». Каждый из этих успехов Гитлера за границей Германии – был поражением немецкой оппозиции» (38).

Хотя свои трудности возникли и у Гитлера. Осенью 1938 года он столкнулся с нежелательными последствиями эффективности собственной пропаганды: годами фюрер вынужденно разглагольствовал о мире, из чего сформировалось настроение народа, который совсем не рассчитывал на войну. 10 ноября 1938 года в секретной речи перед особо приближенными представителями прессы Гитлер наконец начал раскрывать карты: «Сила обстоятельств была причиной того, что я долгие годы говорил только о мире. Но затем появилась необходимость постепенно перестроить немецкий народ и не спеша внушить ему, что существуют дела, которые, если их нельзя решить мирными средствами, надо разрешать с помощью силы. Но для этого было необязательно пропагандировать насилие как таковое. Потребовалось освещать для немецкого народа определенные внешнеполитические события таким образом, чтобы его внутренний голос постепенно сам (! – К.К.) стал взывать к насилию. Это значит, что определенные события надо было освещать так, чтобы в сознании широких масс народа постепенно автоматически выработалось убеждение: если этого нельзя добиться по-хорошему, тогда надо пустить в ход силу, ибо дольше это продолжаться не может» (39).

В конце такого насыщенного года американский журнал «Тайм» признал Гитлера «Человеком года – 1938»: «Поколение назад казалось, что западная цивилизация переросла основные злодеяния варварства, кроме войн между государствами. Российская коммунистическая революция дала толчок злу классовой войны. Гитлер добавил другую, расовую, войну. И фашизм, и коммунизм воскресили религиозную войну. Эти многочисленные формы варварства к 1938 году дали повод, по которому люди, возможно в ближайшем будущем, прольют немало крови: вопрос противостояния цивилизованной свободы и варварского авторитаризма» (40).

Итак, мы подошли к вопросу сосуществования нацизма и коммунизма, гитлеризма и сталинизма, о чем и в наши дни любят порассуждать журналисты. Антикоммунизм и часто связанная с ним русофобия далеко не сразу утвердились в германском национал-социализме. На раннем этапе развития НСДАП фактически второй человек в партии Грегор Штрассер решительно выступал против антибольшевизма, так как считал его «классическим примером искусной работы капитализма». Он писал в передовице «Фёлькишер беобахтер»: «Место Германии на стороне грядущей России, так как Россия тоже идет по пути борьбы против Версаля, она – союзник Германии» (41).

В 1925 году находившийся под сильным влиянием Штрассера Геббельс в той же «Фёлькишер беобахтер» опубликовал статью «Беседа с другом-коммунистом»: «Ни один царь не понял душу русского народа, как Ленин. Он пожертвовал Марксом, но зато дал России свободу. Даже большевик-еврей понял железную необходимость русского национального государства» (42). В своих дневниках Геббельс отзывался о русском коммунизме еще более восторженно: «Свет с Востока. В духовной жизни, деловой, государственной, политической. Западные власти коррумпированы. С Востока идет идея новой государственности, индивидуальной связи и ответственной дисциплины перед государством. Национальная общность – единственная возможность социального равенства» (30.7.1924). Хотя не обходилось и без споров. «Выступал перед 2000 коммунистов. Спокойный деловой разговор. В конце собрания яростная перебранка. 1000 пивных кружек разбито. 150 ранено, 30 тяжело, 2 убитых» (23.11.1925). И снова покаяние: «По-моему, ужасно, что мы и коммунисты разбиваем друг другу головы. Где мы можем встретиться с вождями коммунистов?» (31.01.1926)