Константин Кеворкян - Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники [litres]

Сараджоглу, министр иностранных дел Турции, после начала Великой Отечественной войны, проницательно заметил: «Это не война, это крестовый поход!» (17) И действительно – по сути, Гитлер объединил Западную Европу в Крестовый поход против русских – во имя идеологических целей, которые маскировали вековые экономические интересы Германии.

Благими намерениями выложена дорога в ад. 15 января 1943 года Гитлер не побрезговал изложить свои мысли о будущем Европы, и поверьте, рассуждал он о нем вполне здраво. Европейская империя, полагал фюрер, примет форму конфедерации свободных государств, включая Великую Германию, Венгрию, Хорватию, Словакию, Голландию, Фландрию, Валлонию, Люксембург, Норвегию, Данию, Эстонию, Латвию и Литву. Эти страны станут самоуправляющимися, но объединенными единой европейской валютой и единой администрацией, курирующей внешнюю политику, полицию и армию, в которой различные нации представлены национальными формированиями. Торговые отношения в конфедерации станут регулироваться особыми договорами. Германия, как экономически сильнейшая страна, пойдет на уступки, чтобы создать условия для развития более слабых стран. Если другие государства захотят присоединиться к империи, это будет только приветствоваться, однако союз будет заключен лишь в том случае, если три четверти населения империи выскажутся «за» в ходе тайного голосования (18). Собственно, все вышеперечисленное мы видим в нынешнем устройстве Евросоюза, многие государства которого еще тогда помогали Гитлеру строить объединенную Европу. И кто же эти счастливцы?

Когда мы говорим о союзниках Гитлера в деле создания нового европейского устройства, нельзя не вспомнить его предтечу, зодчего фашистской Италии Бенито Муссолини. Именно Муссолини явился тем человеком, который подарил миру слово «фашизм», и многие его наработки в области пропаганды и работы с общественным мнением стали примером для начинающего политика Адольфа Гитлера. Однако, в отличие от немецкого фюрера, дуче пользовался определенной популярностью и среди либеральной интеллигенции. Так, сам Зигмунд Фрейд подарил Муссолини в 1933 году свою книгу, назвав в посвящении дуче – ни много, ни мало – «Героем Культуры» (19).

Гитлер относился к Муссолини со смешанным чувством зависти и действительного дружеского участия. Он даже решил, что берлинской площади Адольфа Гитлера после ее перестройки будет присвоено имя Муссолини. «Я уже набросал эскиз памятника Муссолини», – поделился он творческими планами со Шпеером. Не отставал в комплиментах и итальянский диктатор. Летом 1937 года в Мюнхене Муссолини после приятельской встречи с Гитлером и – к тайному удовольствию огромного множества людей – произвел фюрера в почетные капралы фашистской милиции. Дуче явно не подумал, что подобное награждение лидера дружественного государства может иметь двоякий смысл.

Муссолини вступил во Вторую мировую войну позже, нежели Германия, наслаждаясь ролью человека, за которым ухаживали все противоборствующие силы Европы. Итальянцев, которые в последней фазе войны с Францией выступили на стороне Германии, немецкая общественность расценивала как «захребетников». Однако, понимая роль наличия союзников для внутренней и внешней германской пропаганды, Геббельс распорядился поставить дело так, будто Италия до сих пор не вступала в войну лишь по стратегическим соображениям фюрера. «Нескольких чиновников из МИДа уполномочили отправиться в итальянское посольство, чтобы выразить нашу радость в связи с появлением «нового помощника в сборе урожая», как говорили в Берлине, и принять мощные аплодисменты толпы, собравшейся вместе с Геббельсом перед посольством» (20).

Однако радость обретения боевого союзника длилась недолго. Итальянцы потерпели сокрушительное поражение от англичан в Ливии. Причем разгром итальянцев в Северной Африке в 1940 году носил прямо-таки позорный для них характер. Они сдавались в плен толпами, и часто не дожидаясь начала боевых действий. Например, английский 1-й полк королевских фузилеров наступал на позиции итальянцев, гоня перед собой футбольный мяч. Один британский командир не без юмора сообщил, что захватил «5 акров офицеров и 200 акров рядовых» (21).

Но если об альянсе держав Оси – Германии и Италии – знает любой, интересующийся историей Второй мировой войны, то вопрос «Войска какого именно государства приняли первыми участие в качестве союзника фашистской Германии?» может вызвать недоумение.

А первыми товарищами Гитлера по оружию стали неприметные и тихие словаки, совместно с Германией напавшие на Польшу в сентябре 1939 года. Независимая Словакия незадолго до того возникшая на руинах Чехословацкой республики, ухватила свой кусок от поверженной Польши, заслужив его боевыми действиями против северного соседа.

Вместе со Словакией не упустили своего шанса полакомиться польским трупом и венгры, возглавляемые регентом государства адмиралом Хорти [52] Морским адмиралом сухопутной Венгрии Хорти стал еще во время АвстроВенгерской монархии. Когда-то при дворе императора Франца-Иосифа Хорти был адъютантом императора, а во время Первой мировой войны он стал героем военного флота Австро-Венгерской монархии. . Эти партнеры Германии в строительстве объединенной Европы отличались феноменальной жестокостью. При истреблении мирного населения в Нови Саде (Югославия) венгры не пользовались немецкими «технологиями» массовых убийств, предпочитая топить обреченных людей в Дунае. Радует лишь то, что 13-я венгерская дивизия, учинившая эту расправу в январе 1942 года, через несколько месяцев была переброшена на Восточный фронт, где ее почти полностью уничтожили советские войска.

Вообще, после поражения под Москвой вермахт отчаянно нуждался в пушечном мясе, чтобы компенсировать свои потери, которые к концу зимних боев 1941/42 года составили 1 167 835 человек, исключая больных. Верховное командование обратилось к союзникам Германии за дополнительными войсками. Кейтель спешно направился в Бухарест и Будапешт, в надежде набрать румынских и венгерских солдат для приближающейся летней кампании. Геринг, а затем и сам Гитлер обратились к Муссолини за итальянскими формированиями. Верховное командование рассчитывало иметь 52 союзнических дивизий для летнего наступления – 27 румынских, 13 венгерских, 9 итальянских, 2 словацких и 1 испанскую. Из 41 свежей дивизии, которые должны были усилить южный фланг Восточного фронта, где предстояло наносить главный удар, половину (21 дивизия) составляли венгерские, румынские и итальянские соединения (22). Причем из-за того, что венгры и румыны ожесточенно враждовали друг с другом, то в промежутке между ними командование разместило итальянскую армию.