Константин Кеворкян - Четвёртая власть Третьего Рейха. Нацистская пропаганда и её наследники [litres]

Сейчас сложилось парадоксальное положение, когда мы вынуждены набирать миллионы рабочих рук из оккупированных европейских стран после того, как позволили, чтобы военнопленные умирали от голода словно мухи… Наша политика вынудила как большевиков, так и русских националистов выступить против нас единым фронтом. Сегодня русские дерутся с исключительной храбростью и самопожертвованием во имя признания своего человеческого достоинства, ни больше, ни меньше» (17).

А днем раньше Геббельс (на инструктаже 24 октября 1942 года) отдал распоряжение распространить в народе слухи о применении немцами в Сталинграде «неслыханно эффективного оружия». Через месяц пошли разговоры: дескать, в Сталинграде объявились немецкие огнеметные танки, способные повергать в море пламени дома по шесть этажей и выше, что там солдатами вермахта впервые применили автомат со скорострельностью 3 тысячи выстрелов в минуту. Однако при всех этих «точных» деталях речь шла о чистейших измышлениях.

Когда же немецкие войска оказались в окружении, для поддержания боевого духа среди солдат распространяли сплетни о том, что вскоре в котел доставят на самолете секретное оружие, с юга ожидаются две танковые армии, корпус СС двигается маршем с севера, а фюрер прибыл в Сталинград, Москва уничтожена какими-то непонятными силами, Испания и Китай объявили войну союзникам и тому подобное. Один из немецких фронтовиков вспоминал: «Среди нас распространилась идея – и она мгновенно возобладала, – что все это не катастрофа, а блестящий маневр верховного командования. Говорили о новых танках, о наступлении с севера, о секретном оружии, превращающим все в пыль» (18). В действительности же максимальное растягивание агонии 6-й армии явилось одним из факторов, благодаря которому стало возможным соединение 1-й и 4-й немецких танковых армий и спасение ситуации на всем южном немецком фланге фронта.

Но далеко не всегда нацисты использовали ложь во спасение, скорее, наоборот. Ложь цинично прикрывала самые изощренные злодейства, например для планомерного уничтожения евреев. Когда поезда с узниками прибывали в лагеря смерти (хотя по прибытии и происходили душераздирающие сцены разлучения), никто из узников не подозревал, что их ждет впереди. Некоторым из них даже вручали красивые открытки с видами Вальдзе, которые оставалось только подписать и отправить домой родственникам. Заранее напечатанный на открытке текст гласил: «Мы тут хорошо устроились, получили работу, и с нами хорошо обращаются. Ждем вашего приезда».

Сами по себе газовые камеры и примыкающие к ним крематории отнюдь не производили зловещего впечатления. Было невозможно определить истинное предназначение этих зданий: вокруг них раскинулись хорошо ухоженные газоны и цветочные клумбы, надписи при входе гласили «Бани». Ничего не подозревавшие жертвы считали, что их просто ведут в парилку, дабы избавить от вшей – распространенного явления во всех лагерях. Всё действо сопровождалось приятной музыкой. Оркестр молодых симпатичных девушек, одетых в белые блузки и темносиние юбки, набирали из узниц. Пока шел отбор кандидатов в газовые камеры, ансамбль наигрывал бравурные мелодии из «Веселой вдовы» и «Сказок Гофмана». Вот наглядный пример нацистского обмана, доведенного до свой высшей, можно сказать, дьявольской сути.

Действенность нацистских приемов пропаганды, в числе прочих, отмечал и президент Рузвельт. В своем обращении к нации 23 февраля 1942 года он, критикуя поддавшихся панике соотечественников, резко заметил: они «дошли до того, что, оказывая большую услугу вражеской пропаганде, стали распространять невероятные россказни: будто в нью-йоркскую гавань вот-вот должны прийти целые корабли, груженные телами павших американских воинов, для захоронения их в общей могиле. Почти в каждой радиопередаче из Берлина, Рима или Токио прямо цитируют американцев, которые в устных выступлениях или в печати распространяют подобную отвратительную ложь» (19). Показателен пример организованной немцами дезинформации с целью распыления материальных ресурсов союзников. Немецкими войсками танк «Шерман» расценивался как не очень боеспособный, однако «Германским информационным бюро» он представлялся как особо опасное оружие противника. Цель – побудить американское руководство продолжать производство заведомо слабой машины (20).

Теперь Геббельсу необходимо было убедить союзников, что вторжение в Европу обречено на провал. На инструктаже 22 апреля 1942 года Геббельс велел организовать якобы английские радиопередачи на Францию, в которых следовало подчеркивать, какие разрушения и жертвы навлечет на французов открытие Второго фронта, а также изучить вопрос о заброске во Францию будто бы английских листовок с аналогичным содержанием. Тем временем, немецкий гарнизон в Париже периодически устраивал демонстративные марши с новыми танками, со всем снаряжением и обозами через весь город. При движении колонны максимально растягивались, дабы произвести на обывателей и вражеских разведчиков впечатление большой силы. Фоторепортеры и журналисты преподносили военно-пропагандистский маневр как демонстрацию мощи немецких войск на Западе.

В Министерстве пропаганды поспешно создали серию документальных фильмов об оборонительных сооружениях немцев на побережье Франции, т. н. «Атлантическом вале». Геббельс наставлял немецкую прессу подчеркивать надежность укреплений, в частности, газета «Рейх» писала: «Немецкий народ опасается скорее не самого вторжения, а того, что его не будет. Если враг действительно вынашивает планы начать с беспредельным легкомыслием предприятие, где все будет поставлено на карту, то тут ему и крышка!» (21) А газетам сателлитов Германии и оккупированных стран предписывалось перепечатывать подобные статьи. Иностранных корреспондентов из нейтральных стран возили на осмотр фортификационной линии, и по возвращении они все неизменно говорили, что оборонительные бастионы немцев выглядят неприступными. Когда союзники овладели побережьем Нормандии, они были весьма удивлены, насколько слабой (относительно слабой) оказалась оборона немцев на самом деле.

После падения «Атлантического вала» вопрос о существовании «Тысячелетнего рейха» стал лишь вопросом времени – союзные армии неуклонно приближались к Берлину. Особый страх у немецкой расы господ вызывали исполненные жаждой мести русские армии. В атмосфере ужаса и паники, нагнетаемой рассказами беженцев, действительность искажалась, а слухи побеждали факты и здравый смысл. По городу ползли жуткие истории о кошмарнейших зверствах. Русских описывали узкоглазыми монголами, безжалостно и без раздумий убивающими женщин и детей. Говорили, что священников заживо сжигают огнеметами, монахинь насилуют, а потом голыми гоняют по улицам. Пугали, что девушек превращают в проституток, переезжающих за воинскими частями, а мужчин отправляют на каторгу в Сибирь.